оно у нас есть, – произнесла Харриет Кирктон и нервно хихикнула. – И что, черт возьми, нам с этим делать?
Уэйд-младший взмахнул рукой, требуя тишины. Вокруг его глаз собрались морщинки, что делало его похожим на домового.
– Кое-что пришло в мою трухлявую голову, – объявил он, медленно и с трудом выговаривая слова, что совершенно не вязалось с его возбужденной жестикуляцией, – непреодолимое желание разгадать загадку, которая не имеет абсолютно никакого смысла. Заткнитесь, черт возьми! – подобрав губную гармошку, он как следует дунул в нее в подтверждение своим словам. Взглянув на Сэма Бакстера, он вновь повернулся ко мне. – Ну а теперь… Первый вопрос.
– Да, но послушай, Старикан, – вмешался Бакстер, – я задал вопрос, и инспектор уже собирался ответить на него. Когда произошло убийство?
– Он был убит, – медленно проговорил я, – между десятью тридцатью и одиннадцатью тридцатью.
– Ночи? – спросил Бакстер с какой-то дьявольской надеждой.
– Да, ночи.
Повисла тишина. Бакстер сел. Я не торопился засыпать их вопросами, поскольку то, что они рассказывали без всякого принуждения, говорило мне куда больше. Молодой Джерри Уэйд, которого они звали Стариканом, кажется, осознавал это; и за ширмой дружелюбия и непринужденности он скрывал, что был встревожен даже сильнее, чем Холмс. Он определенно начинал о чем-то догадываться; пока он мягко водил гармошкой туда-сюда по своим губам, я ясно видел, что эта догадка начинает мерцать и расти у него перед глазами.
– Инспектор, – вдруг проговорил он, – кто такой этот Пендерел и как он выглядел?
– Мы не знаем, кто он такой. При нем не было никаких документов или чего-либо такого, что помогло бы нам установить его личность, кроме нескольких визитных карточек. В его карманах была лишь газетная вырезка, в которой речь шла о Мириам Уэйд…
– Черт!.. – воскликнула мисс Кирктон.
Бакстер поднял свой остекленевший взгляд.
– Так вот откуда ветер дует? – спросил он своим пропитым баритоном в мягкой, можно даже сказать дипломатичной, манере. Все это гротескно контрастировало с ленточкой от коробки шоколадных конфет, пришпиленной наискось к его костюму. – Прошу прощения, инспектор. Продолжайте.
– Что касается его описания, рост около шести футов, округлое лицо, нос с горбинкой, смуглая кожа, темные волосы и усы. Кому-нибудь это кого-нибудь напоминает?
Троим мужчинам, совершенно очевидно, это описание ни о чем не говорило, ну или по крайней мере мне так показалось. Свечение во взгляде Уэйда потухло, он моргнул. Однако следующая моя ремарка привела к куда более значимым результатам.
– В последний раз, когда я видел его с кинжалом, торчащим из груди, – продолжал я, – на нем была пара черных накладных бакенбардов…
Уэйд подскочил на месте.
– Черные бакенбарды! – воскликнул он. – Вы сказали «черные бакенбарды»?
– Да. Просто чтобы уточнить, – проговорил я, – не ожидали ли вы, случайно, что