шитьем и темно-зеленой окантовкой. Такая окантовка означала «зондерфюрера», то есть специалиста невоенной профессии. Признаюсь, археолога в погонах я ожидал встретить лишь в страшном сне, или, что по сути то же самое, в нацистской Германии.
Унтерштурмфюреру, при наличие рядовых, не полагалось самому водить машину, поэтому пришлось выбирать между мной и Карстеном. Выбор был прост, потому что фиктивный герр Кауфман в глаза не видел ручную трансмиссию, несмотря на то что был европейцем, а вот мне-то как раз приходилось водить армейский «Хаммер». В результате за руль сел я, а Юрген с картой на коленях выполнял роль программы-навигатора. «Опель-кадет» – это отнюдь не гиммлеровский «Майбах» и все же я начал лучше понимать тех, кто всем автомобилям предпочитает немецкие. Мотор гудел ровно, без перебоев, а к рулю без гидроусилителя я быстро привык и даже начал получать удовольствие от германских автобанов. Но со скоростной дороги на Штеттин мы вскоре свернули на более скромное шоссе, ведущее в сердце той страны, которая еще недавно была Польшей. Езда на «Опеле» по хорошо уложенному асфальту расслабляла, но все же это была враждебная страна и во мне начали пробуждаться давно забытые инстинкты. Внезапно, откуда-то из глубины подсознания выскочила мысль о том, что открывающиеся назад дверцы «Кадета» открывают прекрасный сектор обстрела. Было это, впрочем, совершенно бессмысленно, так как оружия у нас все равно не было, если не считать юргеновский «вальтер» без патронов, да и подпись рейхсфюрера была посильнее иного пулемета. К тому же, на территории Германии блокпостов мы не встретили. Ситуация изменилась после того, как мы пересекли границу Генерал-Губернаторства. Теперь это была оккупированная территория, обильно украшенная постами полевой жандармерии. Фельджандармы, со своими опереточными горжетами, украшенными имперским орлом, смотрелись совсем как в кино и меня не покидало чувство нереальности и несерьезности происходящего. Иногда я ощущал себя кем-то вроде персонажа бесконечного и нудного сериала про войну, который всегда побеждает врагов последним патроном в последний момент. Но бдительности терять не следовало и, разглядев еще издали очередной полосатый шлагбаум, я спешил разбудить Юргена или Карстена. Вдали от Бранденбурга австрийский говор последнего уже не смущал никого, наша форма смотрелась великолепно, сапоги были начищены до блеска, а подпись Гиммлера открывала все шлагбаумы. Поэтому мы немного осмелели и на одной из остановок я научил Карстена справляться с ручной трансмиссией. Теперь можно было и немного подремать в пути, так как польские дороги, хоть и уступали по качеству германским, но тоже были неплохи.
Европейские расстояния невелики и через пару часов после пересечения границы мы уже въезжали в Познань. На нас быстро навалился ранний зимний вечер и предложение поужинать было встречено с энтузиазмом. Как-то раз я побывал в Познани и кафе на площади Свободы оставило после себя не самое плохое впечатление.