хотя бы на секунду. В-третьих, я очень хочу совпадать с тобой. Это как данность, как единственная возможность завершения секса. Не знаю, откуда возникла такая необходимость, раньше такой потребности я не имел.
– Поэтому ты сердишься, когда я успеваю раньше тебя?
– Я не сержусь, Маленькая, скорее… чувствую разочарование. Но ты набираешь новый потенциал, и мой оргазм всегда совпадает с твоим.
Я лежала, погрузившись в анализ всего своего сексуального опыта, когда пришёл Сергей.
– Не спишь? – спросил он, снимая халат.
Я приподнялась, посмотрела в его глаза, столь спасительные для меня, уже родные, и прошептала, скорее себе, чем ему:
– Я тебя люблю! Люблю! Я люблю тебя!
Он поднял меня на ноги, стянул с меня халат и, откинув одеяло, велел:
– Забирайся.
И когда я устроилась головой у него на плече, он, запнувшись, выговорил:
– Расскажи… расскажи о своей беде.
На мгновение я замерла и в следующее мгновение оттолкнулась от него. Его руки мягко удержали меня. Не поторапливая, он ждал, когда я буду готова, и молча поглаживал меня по голове. Обмякнув и уткнувшись лицом в его шею, я отрешённо думала: «Когда-то… всё равно придётся рассказать… когда-то надо… Настя…», – произнеся имя, я позволила воспоминаниям всплыть на поверхность. Перед глазами возникло её лицо в тот последний день.
– Глаза были прикрыты, она не хотела со мной говорить. А я… а я всё делала попытки её накормить. Я приехала в реанимацию, чтобы покормить её. Они меня пускали к ней один раз в день, покормить, она не хотела есть больничную еду. В тот день она отказалась и от моей еды тоже… я не нашла, что ей сказать… мне было так страшно… если бы я знала, что вижу её в последний раз живой, я бы нашла слова? Я не сказала самых главных слов. Я не сказала ей, как я люблю её. Я не сказала о своей благодарности за то, что она пришла в мою жизнь маленьким комочком и разделяла со мной жизнь двадцать шесть лет. Всего двадцать шесть! Ей, моей девочке, никогда не будет двадцать семь, тридцать… она навсегда осталась в том своём возрасте.
Я не хотела видеть реальность. Я не хотела знать, что она умирает. Я трусливо пряталась от очевидного. Я к тому времени безмерно устала. В больнице она лежала уже месяц и пять дней. Я вместе с ней. Вначале на кушетке, напротив её кровати. В палате, кроме нас, ещё больные. Потом мы были с ней вдвоём. Я вставала в четыре тридцать утра, чтобы всё успеть до того, как она проснётся. Успеть привести себя в порядок. Ложилась около двенадцати – часу ночи. Днём, когда приходил Костя, могла бы поспать, но мне не спалось. В начале нашего больничного месяца я просыпалась ночами, прислушиваясь к её трудному дыханию. Позже, не сразу просыпалась, даже когда она меня звала. Она сердилась, что я так крепко сплю. Я смогла бы не спать, если бы знала, что это последний наш месяц? Её состояние не улучшалось. За этот месяц она три раза прошла через реанимацию. Если бы я знала, что это последний