страх в глазах людей. Ну, привет всем! Я вхожу.
В этот раз, правда, удача оказывается на моей стороне: мне удается удобно приткнуться в углу, и все обходится лишь парой отдавленных ног и толчком локтя в ребра парню, который откровенно смеется надо мной. С занятием тоже везет: преподаватель, выдав речь о важности курса скульптуры в жизни любого дизайнера, удаляется «по делам» через двадцать минут после начала. Безвозвратно, насколько мы понимаем. Поэтому я, соорудив что-то более-менее похожее на нос, прошу старосту, если вдруг что, прикрыть меня на второй паре. А в итоге она сбегает вместе со мной – какие-то дела в студсовете. Я же говорю, всем плевать на скульптуру, да простит меня Микеланджело. Разве что Роме интересно бросаться глиной в мольберт – ну, сегодня он хотя бы не стал лепить вместо носа гениталии.
Выйдя на улицу, с радостью вдыхаю колючий воздух, лишь бы избавиться от земляного запаха, который меня преследует. Хотя это я, скорее всего, вру – глина вроде бы не пахнет, потому что у нее плотная структура и она не проводит воду. Но если бы вы видели эту советскую ванну с кривыми ножками, наполненную клейкой массой, которой на протяжении года пользуются все студенты, ваш мозг точно бы додумал скверный запах, что стоит у меня в носу. Слепить себе новый, что ли?
Когда через пару остановок удается еще и сесть в конце автобуса, я уже ищу в происходящем подвох. Ну не может быть у меня такой удачный день! Я опускаюсь на одинарное сиденье перед нашей старостой Любочкой – так ее вечно дразнит Рома: «Синенькая юбочка, ленточка в косе». Ставлю сумку с планшетом в ноги, чтобы не мешала ни мне, ни другим, и смотрю в окно, хотя бы сейчас не думая ни о чем. Я так устала. Может, поэтому, выковыривая глину из-под ногтей, неожиданно отключаюсь, уткнувшись лбом в стекло. Я не собиралась спать! Но истощенный организм, видимо, ищет любой повод для подзарядки.
Как заснула, так и просыпаюсь – очень внезапно. И, к моему собственному удивлению, от адской боли. Какая-то сумасшедшая злая старушка изо всех сил тянет меня за волосы с криком уступить ей, несчастной пенсионерке, место. Крайне радикальным способом добивается желаемого, чтоб ее налево. ОНА МНЕ СЕЙЧАС СКАЛЬП СНИМЕТ!
Пытаюсь отвоевать волосы обратно и параллельно дергаю сумку с планшетом на себя, но она, черт возьми, застряла, зацепилась, видимо, лямкой за крепления кресла в полу, но волос я вот-вот лишусь, если не вытяну ее.
– Наша остановка, сюда! – оборачиваюсь на спасительный голос старосты.
Стиснув зубы, с каким-то жутким звуком отрываю себя от старушенции и, слава богам, с сумкой протискиваюсь на выход, путь к которому пробивает Люба. Все еще рвано дышу, когда автобус сбавляет скорость, подъезжая к остановке. Боюсь трогать голову, чтобы не расплакаться – от боли и отчаяния: если мне придется носить парики, я точно разорюсь. Через стекло в двери вижу, как нас подрезает такси. Водитель автобуса, ругаясь на весь салон, сигналит бесконечное число раз, отчего трещит в висках. Из припарковавшегося на остановке авто, кстати, выходит подозрительно