покоя – быть может, сесть у камина, взять чашку горячего шоколада и смотреть на тихо потрескивающие дрова. Это желание было даже сильнее чем удовольствие, которое сенатор до сих пор испытывал, сидя за рулём своей прекрасной машины.
– дЭглиз то ли разделял ощущения сенатора, то ли просто прочувствовал состояние друга.
– Ну что, старина, – сказал он, слегка усталым, как показалось Маруллу голосом, когда они пересекли зелёную границу и покинули Паласио-Сити, – Не пора ли нам баиньки?
– Да, да, граф, – ответил сенатор, – сейчас я вас довезу и отправлюсь к себе. – Не сочтите за бестактность, я наслаждался и продолжаю наслаждаться вашим обществом, но немного устал… – Маруллу было очень неловко, но он всё же закончил, выдавив из себя: может быть, мы немного сократим дорогу до дома, если Вы конечно не против?
– Сколько прелюдий и экивоков, дружище, – отозвался граф, – давайте без этих расшаркиваний, – мы провели классный вечер, вы как обычно были очаровательны, но я тоже устал от Вашей физиономии – насчёт “сокращения дороги”, сделаем ещё проще, сенатор, – Вы, как обычно, забыли, где мы находимся и всё хотите усложнить. – Бывайте, дружище, – я прямо отсюда отправляюсь к моей Бесс, – и, не дожидаясь ответа от Марулла, он дружески хлопнул его по плечу и исчез.
– И впрямь, – опять забыл, – досадливо подумал Марулл. – У него появилась мысль подобно дЭглизу моментально оказаться дома возле камина, с уже запаркованным в гараже “Фантомом”, однако ему так уютно было ехать по ночной дороге, одному, в тишине, что Марулл решил ещё немного насладиться ездой. Кроме того, ему хотелось завершить вечер “по-настоящему”, – подъехав к дому, загнав машину в гараж, переодевшись и разогрев шоколад на плите. Вот тогда это будет и впрямь красивый и правильный финал, – подумал он. Он договорился сам с собой, что ехать ему ещё минут двадцать, и, сбавив скорость почти до нуля, закрыл крышу кабриолета. Маруллу не было холодно, но ему внезапно захотелось послушать музыку, и сделать это без посторонних звуков и шума улицы и мотора. По какой-то причине сенатор, который пару часов назад так скучал по своему всемогуществу, теперь хотел добиться тишины исключительно естественным путём.
В машине стало очень тихо, и сенатор задумался над тем, какую песню он хочет услышать. Песня пришла на ум сама по себе, – Марулл улыбнулся и кивнул в сторону стереосистемы. Из колонок раздались первые аккорды, сенатор с наслаждением прослушал вступление и затем, легонько постукивая по рулю пальцами в такт, тихо запел, вторя Элтону Джону:
When are you gonna come down?
When are you going to land?
I should have stayed on the farm
I should have listened to my old man
На сердце у Марулла отчего-то стало очень грустно. Его охватила какая-то пронзительная, щемящая тоска.. Он вслушивался в голос певца и каждая строка этой песни, казалось, шла из самой глубины вселенной, отзываясь в его душе горько-сладкой полынью.
So goodbye yellow brick road
Where the dogs of society howl
You can't plant me in your penthouse
I'm going back to my plough
На последних словах голос сенатора задрожал и он почувствовал, как