Но Томскому там не нашлось места, а его людей систематически прогоняли с профсоюзных должностей. «Могут сказать, что это нарушение пролетарской демократии, – сказал Каганович делегатам съезда по поводу этих увольнений, – но, товарищи, давно известно, что для нас, большевиков, демократия не фетиш» [269].
Каганович был «выбран» в полноправные члены Политбюро. Ворошилов и Орджоникидзе немедленно отбыли из столицы в отпуска продолжительностью около двух месяцев. 17 июля верный Сталину Киров отчитывался о съезде перед Ленинградской партийной организацией, которую он возглавлял. «Одним словом, – не торопиться, – сказал он, издеваясь над правыми. – Если встанет… вопрос о том, что кулака надо поприжать, – зачем это делать, мы все равно социализм построим и рано или поздно кулак сам по себе исчезнет… Если надо хлебозаготовки проводить, если нужно, чтобы кулак излишки дал, – зачем его прижимать, когда можно цену прибавить и он сам отдаст… Одним словом – правые за социализм, но без особых хлопот, без борьбы, без трудностей» [270].
Два дня спустя председатель Госбанка Пятаков, раскаявшийся троцкист, находившийся в доверительных отношениях с Орджоникидзе, отправил Сталину подробное описание фискального кризиса и стремительной инфляции, причиной которых были наплевательское отношение к издержкам и безудержное печатание денег. Он предлагал радикально сократить статьи импорта, ограничить экспорт продукции животноводства, поднять цены на многие товары и сократить расходы на весьма разорительные показательные стройки [271]. По сути, это была опоздавшая к съезду инструкция по исправлению курса. Сталин отозвался на нее не сразу.
Антикапиталистическая система в зародыше
Инструмент личной диктатуры Сталина, известный как «секретный отдел» партии, 22 июля 1930 года получил нового управляющего: им стал Александр Поскребышев (г. р. 1891), который, как и Сталин, был сыном сапожника, а до революции учился на фельдшера. «Однажды, – вспоминал Поскребышев, брившийся налысо, – Сталин вызвал меня и сказал: „Поскребышев, у вас такой жуткий вид, что все будут вас бояться“. И взял меня к себе» [272]. 23 июля Сталин отбыл в традиционный отпуск на юге, захватив с собой Поскребышева. На хозяйстве в Москве остался Молотов. Надя, побывав в гостях у своего брата Павла Аллилуева, советского торгового представителя в Берлине, вернулась из Германии и приехала к мужу. 26 июля сталинский «роллс-ройс», выезжая из ворот дачи «Пузановка», врезался в машину с соседнего курорта «Красный шторм». Кроме Сталина, в машине находились Надя, Буденный и главный телохранитель вождя Иван Юсис. Осколок стекла порезал Сталину левую бровь [273].
Сталин время от времени страдал от головокружений и воспаления нервов, и врачи подтвердили диагноз «неврастения» [274]. В его истории болезни за 1930 год, подписанной Ушер-Лейбом (Львом) Левиным, главным кремлевским врачом, в свое время лечившим Ленина, содержится оценка жилищных условий правителя («хорошие»),