основавшего советскую биохимическую промышленность, и нового главу внешней торговли – Аркадия Розенгольца вместе с наркомом иностранных дел [330]. 17 октября, а также на следующий день Сталин принимал Виссариона (Бесо) Ломинадзе, недавно назначенного партийным боссом Закавказья, которому он не доверял, а также Рувена (Владимира) Полонского, только что поставленного во главе Компартии Азербайджана. 18 октября их разговор с глазу на глаз, затеянный, чтобы положить конец дрязгам на Кавказе, продолжался три с половиной часа [331].
20 октября Политбюро провело следующее заседание, на котором, заслушав доклад Сырцова, приказало установить в нескольких приоритетных регионах – Москве, Ленинграде, Донбассе и Баку – более высокие нормы снабжения для рабочих [332]. Кроме того, Политбюро дало ОГПУ указание продолжить расследование вредительской деятельности якобы существовавших подпольных партий, решило перевести секретный отдел центрального партийного аппарата со Старой площади в здание Сенатского дворца, для чего Ворошилову было приказано изгнать нежелательных лиц, все еще проживавших в Кремле, а также обязало Сталина больше не ходить по Москве пешком [333]. Бухарин, насколько известно, пожелал узнать, что еще от него хотят, обвинил Сталина в нарушении их перемирия и выбежал из зала заседаний. Политбюро постановило, что Сталин поступил правильно, отказавшись встречаться с ним с глазу на глаз. Диктатор якобы сказал: «Я хотел его поругать, но раз он ушел, то не о чем говорить» [334].
Провокациями занимался не один только Сталин. 21 октября Борис Резников, студент и парторг из Института красной профессуры, работавший в Сибири с Сырцовым как заместитель редактора газеты и вошедший в ближайшее окружение Сырцова в Москве, сидел в кабинете Льва Мехлиса, помощника Сталина и редактора «Правды», и сочинял донос о «фракционной деятельности» Сырцова, а также Ломинадзе. По словам Резникова, «группа» Сырцова предвещала крах сталинского режима в результате экономической катастрофы. Тем же вечером Мехлис отправил донос Резникова Сталину [335]. Резников, сам испытывавший недовольство диктатором, сыграл роль агента-провокатора, 22 октября проведя на частной квартире вторую неформальную встречу, на которой он и Сырцов снова выступали с критикой в адрес сталинского режима. Резников агрессивно выпытывал у Сырцова секретные сведения о последнем заседании Политбюро и предлагал наладить контакты с правыми уклонистами, что резко усугубило прегрешения Сырцова [336]. В тот же день Сталин вызвал Сырцова на Старую площадь, в ЦК [337]. Те, кто присутствовал на встрече с Сырцовым, будучи вызваны на очную ставку с Резниковым, отрицали его обвинения, но все равно они были исключены из партии, арестованы и во всем сознались. Как выразился Орджоникидзе, эти люди, «которые не желали правды сказать в ЦКК, когда их посадили в ГПУ, излили перед тов. Менжинским всю душу. (Смех.)» [338]
Также,