дел, добавив, что если против СССР будет предпринята военная интервенция с участием Франции, Англии и Италии, то Чехословакия как «член европейских государств» «будет делать все то же самое, что делают те» [362].
Председательствовавший на процессе Андрей Вышинский, не отступая от полученных инструкций, зачитал вердикт о виновности подсудимых, трое из которых получили тюремные сроки, а еще пятеро, включая Рамзина, были приговорены к смерти. В праве апелляции им было отказано. Зал взорвался овацией. Два дня спустя режим заявил, что советская власть сильна и не стремится к мести: казнь была заменена восемью и десятью годами тюремного заключения [363]. На следующее утро после вынесения приговора Рамзина видели в его институте, где он забирал бумаги из своего стола в отсутствие конвоя [364]. Ему было позволено продолжить в заключении свою научную работу [365]. Некоторые советские рабочие прекрасно видели, что все эти обвинения во «вредительстве» – фарс [366]. Но снисходительность, возможно, возмущала рабочих еще сильнее [367]. Даже враги СССР из числа эмигрантов признавали, что большинство рабочих поверили в виновность «буржуазных специалистов». «Они получают три тысячи [рублей в месяц] и катаются в машинах, а мы живем на хлебе и картошке – такие слова советских рабочих приводились в хорошо осведомленном меньшевистском «„Социалистическом вестнике“. – Они продались капиталистам» [368].
И все это время в тени маячила фигура давнего личного врага Сталина, чье перо снова не знало отдыха [369]. В 1930 году 48-летний Троцкий издал на русском, немецком, английском и французском языках книгу «Моя жизнь. Опыт автобиографии», в которой пытался доказать с помощью документов, что именно он истинный ленинец. Кроме того, он написал волнующую трехтомную «Историю русской революции», в которой он сам и Ленин играли первые роли, а Сталин вовсе отсутствовал; предисловие к книге было закончено 14 ноября 1930 года на Принкипо. Случилось так, что в тот же день Сталин вернул некоего преданного и чрезвычайно прилежного молодого аппаратчика в центральный партийный аппарат, назначив его главой отдела по экономическим кадрам. Его звали Николай Ежов (г. р. 1895). Сталин принял его 21 ноября: это была первая из сотен частных аудиенций, связанных с искоренением вредительства и измены [370].
Человек-загадка
Из независимой Латвии, откуда многие государства вели разведывательные операции против СССР, приходили слухи о том, что Сталин убит, и 22 ноября на Старую площадь для 70-минутной беседы неожиданно был вызван Юджин Лайонс, родившийся в Белоруссии и выросший в Нью-Йорке московский корреспондент агентства ЮПИ, симпатизировавший советской власти. Сталин, в последний раз дававший интервью четыре года назад, американцу Джерому Дэвису, по-прежнему стремился к той же цели – нормализации отношений с Соединенными