«Плешака» погас.
4
Глеб осторожно выглянул в коридор, тот был пуст.
– Да, Сонь. Что случилось? Опять этот приходил?
Та замотала головой и после паузы разродилась длинной, почти без пауз фразой.
– Нет, я готовить начала… Сунулась, соль кончилась… В магазин идти – денег нет… пособие только через неделю. А, без соли никак…
– Тебе соли одолжить?
Соседка быстро словно курица, клюющая крошки, закивала.
– Да не вопрос, Сонь, сейчас. Ты подожди здесь, а то у нас там такой бардак… – Глеб подмигнул. – Сама понимаешь двое мужиков в съёмной хате. Хорошо?
И не дожидаясь ответа, прикрыл дверь.
Глеб рванул на кухню, грохнул кухонным шкафом, схватил полупустой пакет соли, помедлив, уцепил за край початую пачку муки, сложил всё аккуратно в пакет.
На шум выглянул Степан, вытирая катившийся по лицу пот.
– Ты, чего здесь гремишь?
Не ответив, Глеб открыл холодильник, заполненный ячейками с яйцами, оставшиеся им от предыдущих жильцов, присоединил к муке и соли два десятка яиц. Подумав, скрежетнул примёрзшей дверцей морозилки, кинул в пакет твёрдую до окаменелости пачку масла.
– Соседке гуманитарку оказываешь? – ухмыльнулся подельник.
– Типа того.
– Зачем? Она же страшная, дурочка, да ещё и беременная? Даже не присунешь.
Глеб ожог товарища взглядом.
– Поэтому и помогаю.
– А-а, грехи отмаливаешь?
Слова сослуживца заставили Глеба на миг замереть. Память нехорошо ворохнулась, подкинула перед мысленный взор его первое предательство – похожую на Соню русскую девушку, закинутую неизвестно каким ветром в глухую приднестровскую деревушку. Вышедшую замуж за местного и счастливо жившую, пока в её жизнь не пришла братоубийственная война. А вместе с лихой годиной на порог её хутора занесло Глеба с бойцами. Он уже не помнил её лица, только узкие, всегда улыбающиеся губы и чуть неровные, белые, как сахар-рафинад, зубы. Помнил её большой живот огурцом. Он тогда, помнится, пошутил – мол, такое пузо, верный признак, что пацан будет, и это правильно – сейчас стране нужны воины. Помнил, как от неё вкусно пахло свежим хлебом и молоком.
Не помнил имени.
Помнил только…
Как она висела, прибитая гвоздями сотками за ладони и лодыжки к неструганому створу ворот, помнил выколотые глаза и вспоротый живот, под которым на куче влажно ещё блестевших внутренностей лежал обезглавленный трупик младенца.
Помнил…
Как клялся найти уродов.
И помнил, как не выполнил клятву.
Глеб привычно отбросил от себя воспоминание и, молча отодвинув плечом Степана, вышел в коридор. Он сам не знал, почему заботится о соседке и её детях. Может, потому, что в своё время не смог отомстить за ту беременную девчонку, хотя и торжественно клялся. Чёрт их тогда дёрнул завернуть на этот хутор. Возможно, ничего бы с ней и не случилось, не реши они тогда отдохнуть. И сейчас, испытывая стыд от невыполненного зарока, он откупался подачками