совершенным» –
неужто это пустые слова?
(古 гу 之 чжи 所 со 謂 вэй 曲 цюй 則 цзэ 全 цюань 者 чжэ
豈 ци 虛 сюй 言 янь 哉 цзай)
(15) Воистину, полнота совершенства принадлежит им.
(誠 чэн 全 цюань 歸 гуй 之 чжи)
«I don't even try to control you
Look into my eyes and I'll own you»
«Moves Like Jagger», Maroon 5, album «Hands all over», 2010
(1) – (6). На наш, с Великим Пекинесом, пристрастно беспристрастный нюх, в философской гуще этих шести строк туманная загадочность окутывает лишь первую – «曲цюй 則цзэ 全цюань». Иероглиф «цюй» – это все искривленно изогнутое и лицемерно неправильное. Иероглиф «цзэ» в данном случае – «если…, то…», «если…, тогда…». «Цюань» – совершенный, целый, полный, сплошной, сохранять в целости, доводить до совершенства. То есть, нечто кривобокое вдруг становится цельно-сплошным и совершенным. Конечно, под Небесами чего только ни случается, но все изогнутое, исходя из своих потенциальных возможностей, все-таки стремится к распрямлению, а, учитывая, что в строке (2) выпрямляется еще и все кривое (枉ван 則цзэ 直чжи), ситуация с «цюй цзэ цюань» приобретает откровенно досадный характер.
Отечественный производитель воспринимает «цюй цзэ цюань» разнообразно, но с творческим задором. Ян Хин-шун разукрашивает строку подробностями ее происхождения: «В древности говорили: «Ущербное становится совершенным…» Маслов А.А. считает, что для сбережения целостности «вставать с колен» вовсе не обязательно: «Склоняясь, сохраняем целостность». Перевод Малявина В.В. не так смешон, как сразу кажется: «Что скривилось – тому быть целым». Артур Уэйли придерживается аналогичных воззрений: «To remain whole be twisted». Ближе всех к оригиналу перевод Lau Din-cheuk: «Bowed down then preserved; Bent then straight; Hollow then full; Worn then new; A little then benefited; A lot then perplexed». И хотя в его «Bowed down then preserved» слышны отголоски обожаемых нами сказок Чжуан-цзы, объявить, что он успешно преодолел «цюй цзэ цюань» мы не захотим. Почему? Да мудрокитаец, созерцая вокруг себя превращения одних крайностей в другие, был этому не рад. Поэтому строка (7) и заявляет, что «是ши 以и 聖шэн 人жэнь 抱бао 一и» или «по этой причине мудрокитайский Жэнь («聖шэн 人жэнь» – мудрый человек) обнимает Одно-единое». Будь «цюй цзэ цюань» призывом к героическому поведению в стиле «склонишься – сохранишься, пригнешься – всем сгодишься», зачем утруждать себя столь знойными объятьями? Ходи себе, поджав задний хвост, да сохраняй свою искривленную целостность до полного ее посинения. Тоже какой-никакой «образец» под Небесами.
Перевод Ян Хин-шуна хорош, если убрать из него вольный шансон про дозволенные речи из глубины глубокой древности. Почему хорош? Потому, что все ущербное как раз и является противоположностью гипотетического совершенства. Жаль, знак «曲цюй» ничего «ущербного» внутри себя не содержит. Так в ассортименте лишь два варианта развития событий: либо подозрительно «скривиться», как у Малявина В.В., либо наделить иероглиф «цюй» новым значением «ущербный». Честно фыркнуть, как ни «скривись», строка получается смешной, но малорадостной. Поэтому мы, с Великим Пекинесом, сразу после вдохновенного пережевывания сухого корма обеспокоились тревожным вопросом, что в аграрно-плодоовощной действительности патриархального Китая могло способствовать образованию столь экзотической «изогнутости». И, наконец, удастся ли безболезненно для нравственности домохозяек распрямить ее в благозвучную «ущербность»?