деле Девочка просто умела молчать.
А ночью, когда засыпали Сестры и Матери, когда переставали всхлипывать другие девочки, когда затихали сквозняки и просыпались демоны, Девочка залезала к себе под кровать, ложилась, морщась, на спину и протягивала израненную ладонь Чудовищу.
Чудовище был прохладным и гладким. Он не мог говорить, не материализовавшись в этом мире, а воплотившись, но он всегда с тихим шипением обхватывал ладонь Девочки и проливал на вздутые ожоги соленые слезы. Девочке было больно, конечно, но она молчала.
Девочка всегда была в ранах. Ее наказывали за то, что она отказывалась есть или ела слишком много, за то, что она потратила слишком много времени на умывание и слишком мало на расчесывание волос, за то, что она не забыла постирать свое единственное платье и за то, что она надела его еще влажным, потому что в Ордене не было отопления, был только гнев ангелов.
И их поцелуи.
– Нашлась тут бедняжка Джейн Эйр, – отчитывала Девочку ее Мать прямо на ней горячим утюгом разглаживая влажное платье, чтобы то высохло быстрее, – Знаешь ли ты, что можешь и умереть, если заболеешь? Ты думаешь, мы хотим твоей смерти? Ты думаешь, ангел выбрал тебя, чтобы ты просто простыла и исчезла??
Девочка подняла только глаза и корявыми печатными буквами углем прямо на стене спросила, что такое Джейн Эйр. Мать тогда покачала головой, дернула девочку за ухо, дала ей тряпку, чтобы отмыть стену и ушла. Но вечером под подушкой Девочка нашла старый Текст.
Ночью Девочка медленно беззвучно шевелила губами и водила по Тексту трясущимся пальцем, показывая Чудовищу на особенно интересные места.
Утром ее наказали за то, что она прикоснулась к Тексту.
Когда Девочка научилась видеть Тот Самый Сон, Чудовище покинуло ее. Девочка продолжала каждую ночь забираться под кровать. Она искала худощавой, похожей на паука рукой своего друга в темноте, но ногти скребли только пол. Тогда Девочка плакала, все так же беззвучно, потому что единственное, чего она на самом деле боялась, – это остаться одной и окунуться в сон.
Она не любила ангелов.
Другие девочки давно уже отказались от своих невидимых друзей. Или просто научились прятать свое сумасшествие от Матерей. Девочка до сих пор иногда слышала, как в темноте то одна, то другая что-то бормочет, тихо-тихо запихивая в рот желтоватую пахнущую плесенью наволочку, чтобы заглушить голос, а потом визг и тишина, ведь каждая девочка на самом деле знала, что в темноте стоит Мать с закрытой жаровней, чтобы Ангельские Очи не мерцали и не мешали Сестрам спать. Девочки знали, что их услышат, но не могли себя остановить.
Девочки не любили одиночество.
Девочка стала Девочкой со шрамами на лице. Но Чудовище не вернулось к ней. Девочка стала Девочкой с сожженными ладонями. Но Чудовище не вернулось к ней. Девочка стала Девочкой с обугленными ступнями. Но Чудовище не вернулось к ней.
Однажды Мать, уже слегка сумасшедшая, но все еще слишком влиятельная, привела Девочку в купель и сказала:
– Ты, Девочка, дар ангелов. Твое молчание – дар ангелов. И ты станешь следующей