боюсь, это вовсе не аквамарины, поскольку алмазы вокруг них – поддельные… Да, у меня нет сомнений, серьги полностью подделка.
– Однако, Альфред, на изготовление копии требуется время, а серьги никуда не пропадали, точнее, они пропадали, но лишь на короткий срок, за это время не успеть сдать копию. Как это можно объяснить? – недоумевала Черубина.
– Наверняка, ты знаешь, Чери, что есть уважаемые дома, такие как Mellerio, например, или Garrard, они каждый год публикуют каталоги с фотографиями и рисунками своих новых изделий, которые можно у них заказать. А если такое фото или чертеж показать ювелиру и указать точные размеры, то можно довольно быстро получить подделку из недорогого материала, но, разумеется, без клейма мастера.
Именно это, Альфред, я и хотела узнать сегодня утром, поэтому и пригласила тебя с собой на велосипедную прогулку, но, увы, это ужасное ночное происшествие…
Друзья договорились ничего никому не говорить о подмене. В кармане у Альфреда лежал листок бумаги с тщательно перерисованными серьгами. Он твердо решил найти мастера подделок. Душа честного ювелира требовала справедливости.
Утром следующего дня Черубина и Альфред продолжили свое расследование. Стало очевидным, что теперь нужно выяснить, кто и зачем подменил серьги Евгении.
Первое подозрение пало, естественно, на Веру, но поговорить с ней сейчас не представлялось возможным, она еще находилась в больнице. Необходимо было как-то разузнать про окружение Эжен в Мариинском театре. Ведь она упоминала каких-то завистников. Нужно встретиться с кем-нибудь, кто хорошо знает закулисную жизнь Мариинского.
Альфред предложил свою помощь.
– У нас с отцом был большой заказ от Мариинского театра на бутафорские украшения для оперы Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Я хорошо знаком с художником костюмов – Авериным Аполлинарием Яковлевичем и могу позвонить ему, в доме его есть телефон. Встречу можно назначить у театра или же там, где ему будет удобно.
С Авериным Черубина и Альфред встретились в кофейне «Англия». Аполлинарий Яковлевич жил неподалеку и был рад приглашению. Это был уже не молодой, но явно молодящийся мужчина, одетый, как и подобает костюмеру, весьма продуманно, с большим вкусом. Черты лица его были приятны и выдавали в нем дамского любимца в прошлом, а, возможно, и в настоящем. Он давно служил в Мариинском и считал себя знатоком всех закулисных тайн. Словоохотливость его не оставляла сомнения в том, что Черубине удастся узнать то, ради чего она пришла.
На белоснежной скатерти светились тонким фарфором чашки, кофейник был обжигающе горяч, на блюде подтаивали шоколадные эклеры, в вазочке томилась розовая пастила. Беседа текла весьма оживленно к явному и взаимному удовольствию. Улучшив момент, Черубина спросила:
– Аполлинарий Яковлевич, знаете ли Вы, какое несчастье случилось с Эжен? Ужасно, её могли убить!
– Нет,