Дому культуры не был нужен ремонт или реконструкция. На техническом этаже, расположенном под его скатной крышей, то и дело возникала аварийная обстановка: то выходила из строя система общего водоснабжения, то сбоила приточно-вытяжная вентиляция, то какая-либо другая инженерная система. Но в остальном Дом культуры оставался крепким и надёжным, не говоря уже о том, что он был по-своему красив, если брать в расчёт исключительно его внешний вид. Фасад украшали белоснежные колонны коринфского ордера, а треугольный фронтон венчал изящный горельеф, изображающий, кажется, одухотворённых школьников, идущих с книгами навстречу солнцу. Хотя, может быть, там было что-то другое, я больше обращал внимание на внутренние помещения Дома культуры, где у нас, пионеров, были многочисленные кружки.
Вошедших внутрь встречала парадная лестница и огромный витраж, благодаря которому на мраморном полу и ступенях лежали разноцветные солнечные блики, перекликающиеся с яркими красками подпотолочного фриза, на котором я особенно выделял школьника, удивительно похожего на меня.
Теперь здесь вместо Дома культуры высится огромное сооружение, выполненное из стекла и бетона, отмеченное карусельными дверьми с прозрачными вертикальными створками. Бесконечный людской поток тянется туда и оттуда, и я даже не могу точно определить функционал этой постройки, но точно знаю, что Дома культуры там больше нет. Как впрочем, больше не существует и одухотворённых пионеров, идущих с книгами навстречу солнцу. И нет больше расписного подпотолочного фриза, где был так правдиво изображён школьник, удивительно похожий на меня.
В фойе, как и в прежние времена, очень много слепящего солнца, а оригинальные интерьеры стали ещё просторнее и даже ещё светлее. Однако никто больше не любуется игрой светотени на расписных стенах, и не следит за лучистым мерцанием на полу и мраморных ступенях. Как нет и самих этих ступеней вкупе с узорчатым мраморным полом. Красоту потеснило удобство, и я уверен, что никто из сюда вошедших больше не променяет бегущие эскалаторы на помпезные лестницы, огромные окна на затейливые витражи.
Людей можно понять, но мне почему-то подумалось совсем о другом. О том, что вместе со всем приобретённым, люди безвозвратно потеряли. А потеряли они время, потраченное на самих себя, и те лучистые капельки счастья, которые мы собирали, вглядываясь в разноцветные блики солнца на мраморных ступенях исчезнувшего Дома культуры. А ещё я подумал о том, что потеряла всякий смысл и значение неопровержимая на протяжении трёх тысячелетий железная формула Экклезиаста, которой пронизаны все его послания живущим: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
Асвальт
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!
В шестом классе к нам пришёл новенький – второгодник Сява. Сява являл собой совершенный образчик чудовищного