пойдут на органы.
– Какая я, нахрен, чужая? Совсем рехнулись?!
– Жертву принесут.
– Пустите! Помогите, кто-нибудь, эй!!!
Мэллори водрузили на прямоугольную плиту из белого мрамора, не давая и шанса вырваться.
Щупалец в этот раз нет. Лишь огромная куча, комок из людей. Светящийся в абсолютном «ничто».
– Твари, хватит! Я этого не хотела, не имела ввиду! Как вам в башку такое пришло?! Мрази! А ну пусти!
Ногой Мэллори пнула в нос держащего ее с левой стороны юношу с голубыми глазами.
Капли крови полетели по осевой дуге в пустоте. Красные, с холодным синим оттенком.
Каждая капля с оглушительным басом и треском врезалась в алтарь, землю, деревья…
От каждой капли, рябью, мир раскрашивался, насыщался деталями, словно сонарным отголоском во тьме.
Лес. Густой, темный даже и в без того черноте.
Огонь. Костер. До неба тянущий гибкое синее пламя.
Из-за одного из деревьев, на которое попала капелька крови, выглядывает лицо, побледневшее и искаженное ужасом. Девушка… Катя? Баба Катя…
Конечно, это ведь ее Симуляция. По воспоминаниям…
Бухающий гулкий шорох. Морозящее журчание воды. Елозящий треск огня.
Каждый сгусток кровавых капель, импульсом, возвращался к источнику, неся с собой информацию о пробуждающемся мире.
– Я убью вас, гады!
Мэллори не оставляет попыток вырваться. Но – тщетно. А молодая Катя с замершим на лице ужасом безропотно наблюдает за происходящим, ибо больше ей ничего и не остается. В общем – как и мне.
Только если я сейчас вроде как «не реален», для молодой девчонки, дрожащей от страха за толстым стволом, как за щитом – все реальнее некуда.
Из неосязаемой темноты высунулась когтистая лапа, нацеленная на лицо Мэллори. Отпрянув назад, со скоростью мухи просвистела в воздухе. Жуткие завывания раздались со всех сторон, словно лес насмехался над беспомощностью девушки, некогда с беззаботной улыбкой поджигавшей склад. Каждый звук – ныне предвестник смерти. Каждый взгляд, который она ловит краем глаза, цепляясь за жизнь, заставляет вздрагивать где-то в глубинах души.
Девушка вонзилась зубами в грубую руку с татуировкой дракона.
Освободившейся кистью, острыми, уже измаравшимися в грязи и крови ногтями, с размаху пронзила глаза мучителя справа, раздирая веки до оголенной розовой плоти.
Смыкающие в замке руки психов – разжались.
Народ отступил от жертвенника.
– Все, кто не мы – исчезнуть должны.
– Чужие пойдут на органы.
– Жертву принесут.
Мэллори ринулась прочь, как можно скорее, расталкивая улыбчивый люд, смотрящий на нее, как на Мессию.
Даже жесткие толчки для них – становились касанием к таинству, облагораживанию, высшей эйфории и радости.
Пока Мэллори в панике пробиралась через толпу невнятных культистов, те падали ниц, плакали от счастья, целовали ей ноги и грязь вслед за девушкой, вознося ее к темному небу.
– Слава тебе, о Несущий