кровати медленно, опасаясь разбудить спящего мужа. Босые ноги коснулись холодного, предательски скользкого паркета, вызвав мгновенную дрожь. Варя поплелась в ванную, ноги волочились по полу, повинуясь лишь тяжести безысходности.
Щелчок выключателя ослепил ее, и, моргнув, Варя подняла глаза, чтобы встретиться со своим отражением. От неожиданности она вздрогнула, словно наткнулась на незнакомку. Из зеркала на нее смотрела бледная, измученная женщина. Запавшие щеки, темные, фиолетовые круги под глазами, словно клеймо на лице поражения. Не ей еще и тридцати нет, но уже предательские серебряные нити пробивались сквозь темные волосы, свидетельство упущенного времени и невыплаканных слез.
Но самое страшное – взгляд. Безжизненный, потухший взгляд, лишенный всякой радости и надежды. В нём застыла смертельная усталость, глубокая, как ядовитое озеро.
Это не она. Не та Варя, которая мечтала о большой любви, уютном доме, о жизни, полной ярких красок и приключений. Это всего лишь жалкая тень той девушки, сломленная, опустошённая, выпотрошенная изнутри, как заброшенный, никому не нужный дом.
Словно запрограммированный механизм, Варя двинулась на кухню. Холодильник встретил её привычной, почти зловещей пустотой. Не глядя, она выудила из дверцы початую упаковку яиц и приступила к приготовлению омлета.
Пока яйца шипели и скворчали на раскаленной сковороде, источая слабый, едва уловимый запах, в голове, словно болезненный укол, всплыли вчерашние слова Сергея, грубые и обидные.
"Ты совсем разучилась готовить! Что это за подгоревший кусок подошвы? Я пашу на работе, как проклятый, а ты даже нормальный ужин приготовить не можешь!"
Слова жгли и разъедали кислотой, отравляя и без того серое утро. Варя не заметила, как передержала омлет, и он начал подгорать, наполняя кухню едким, неприятным запахом гари.
Девушка сглотнула подступивший к горлу горький ком, пытаясь заглушить боль и обиду, захлестнувшие ее с головой. Она так старалась, потратила целый час, выискивая новый, интересный рецепт в интернете, хотела порадовать его, сделать что-то особенное. Но все зря. Все всегда зря. Любая ее попытка угодить, сделать что-то хорошее, неизменно заканчивалась провалом, критикой и унижением. Она чувствовала себя никчемной и бесполезной.
Она смотрела на недоеденный кусок пирога, одиноко лежащий на тарелке, и слезы невольно навернулись на глаза. Не то чтобы она ждала бурных оваций, но хотя бы слова благодарности, хоть малейшего намека на то, что ее старания были замечены. Вместо этого – лишь недовольное ворчание о том, что пирог слишком сладкий, слишком сухой, слишком… неправильным.
Комната давила на нее своей тишиной, наполненной невысказанными обидами и затаенной болью. Она чувствовала себя крошечной песчинкой в огромном океане равнодушия, брошенной на произвол судьбы и никому не нужной. Собственные мысли роились в голове, как потревоженный улей, жалящими вопросами: "Что я делаю не так? Почему он никогда не доволен? Неужели я действительно такая плохая хозяйка, жена, человек?"
Омлет получился невзрачным, каким-то безвкусным. Варя набросила на него несколько веточек петрушки, пытаясь придать хоть немного аппетита. Но он все равно выглядел жалко. Как и она сама.
Внутренний голос, ставший в последнее время слишком громким, зашептал: "Я никогда не смогу ему угодить. Что бы я ни делала, ему всегда что-то не нравится. Может быть, я действительно такая плохая, как он говорит? Никчемная, бездарная, неспособная даже приготовить нормальный ужин…"
Она машинально поднесла вилку с обуглившимся кусочком омлета ко рту, но противный, горький вкус и неприятная текстура застряли в горле, вызывая тошноту. В глазах предательски защипало, и слезы начали наворачиваться на глаза. Варя с отвращением отставила тарелку. Аппетита не было ни малейшего.
Она поднялась из-за стола, чувствуя, как дрожат колени. Нужно было что-то делать, чтобы заглушить эту невыносимую душевную боль. На автомате она начала убирать со стола, стараясь не смотреть на остатки пирога – свидетельство ее кулинарного провала и личной несостоятельности.
Внезапно ее взгляд упал на старую фотографию, стоящую на полке. На ней она и ее муж были счастливы, молоды и полны надежд. Он обнимал ее, а в его глазах читалась любовь и восхищение. Куда все это делось? Когда все пошло не так?
С тяжелым вздохом она отвернулась от фотографии. Воспоминания – это, конечно, хорошо, но они не могут заменить реальность, а реальность была такова, что она снова чувствовала себя одинокой и никому не нужной. И пирог тут был совсем ни при чем.
Обычно пустой автобус сегодня был набит людьми под завязку. Варя втиснулась между двумя мужчинами в деловых костюмах, вдыхая смесь запахов кофе, дешевого одеколона и пота. За окном мелькали серые многоэтажки, рекламные щиты и лица, устремленные в никуда.
Она крепко держалась за поручень, боясь потерять равновесие. Ее руки, покрасневшие от постоянного контакта с моющими средствами, резко контрастировали с холеными руками женщины напротив, уверенно листающей глянцевый журнал. Варя невольно задержала взгляд на ее безупречном макияже, стильной прическе, дорогой