вниз. Канава оказалась не больно глубокой, но зато наполненной стекавшей в неё водой и грязью. Из вы-сокой травы, что росла по краю канавы, торчали два порядком истоптанных лаптя. На дне в топкой грязи вверх ногами на спине лежала маленькая старушонка. Не в силах сама выбраться из западни, бабка тихонько охала, да шлёпала ладонями по зелёной жиже. Её с интересом разглядывала пара лягушек, видимо живших в канаве.
– Эй, – окликнула Аксинья бабку, – живая, аль нет?!
– Ох, – только и услышала в ответ девушка.
Опустившись на колени у края ямы, Аксинья протянула правую руку вниз к бабке, стараясь достать до старухиной руки. Бабка, видя, что кто-то пришёл ей на помощь, тоже протянула руку навстречу. Обхватив старушечью ручонку выше запястья, Аксинья потянула бабку на себя и, удивляясь, что та оказалась совсем лёгкой, без труда вытянула её наверх.
Теперь старуха лежала у края ямы на боку и так же протяжно охала.
– Бабушка, ты меня слышишь? – спросила бабку Аксинья.
Разглядывая спасённую, девушка удивлялась, что не оторвала той руку, пока тащила наверх – уж больно ветхой была бабка. Аксинья, взяв старушонку за плечи, легко усадила перед собой.
– Ох, – проскрипела старая, – ягодка дивная. Другой день в яме так-то лежу. Одна ты меня услыхала. Думала – уж всё, так и помру среди лягушек.
Аксинья открыла суму и, достав фляжку с водой, протянула бабке:
– Попей, бабушка.
– Мне б грязь смыть с себя, милая. Полей, – старуха сложила горстью грязные ладони и протянула их к фляжке.
Истратив всю воду, Аксинья достала из сумы краюху хлеба и кусок вяленого мяса. Протянула бабке. Та, приняв угощение, с удовольствием съела всю краюху вместе с мясом. Бабка благодарно улыбнулась и вопрошающе посмотрела на суму. Девушка, порывшись немного среди положенных дедом вещей, отыскала пару небольших яблок и протянула старушке. Старая слопала и их.
– Больше нет ничего, – с извиняющимся сожалением вздохнула Аксинья.
– Добрая ты, де́вица, – проскрипела старуха.
Она поднялась на ноги и посмотрела на Аксинью бесцветными глазами. Потом улыбнувшись, спросила:
– А далёко ль путь держишь, ягодка?
– Да, в город иду, – ответила Аксинья.
– А звать тебя как? – старуха с интересом разглядывала одежду девушки.
– Аксиньей.
– При мече́…, – бабка снова задрала голову, с нескрываемым любопытством глядя в лицо девушке. – А ты, милая, что ж – бранница? И щит у тебя вон из-за спины видать, и лук справный. Только красивая дюжа.
– Сабля это, – поправила бабку Аксинья. – Хочу на княжью службу поступить.
– Ага, ага, – бабка завертела головой, будто бы ища какую потерю.
– Потеряла чего? – спросила Аксинья.
– Да, была у меня палка, – старая осторожно заглянула в канаву, – без ей далеко не дойду.
Аксинья подняла валявшуюся рядом палку, гладкую от ладоней:
– Не она?
– Она, она! –