Господи, да ты трясёшься вся. Ну, полно, полно, разве ж батюшка с матушкой тебе чего дурного пожелают, разве допустят, чего боишься! В самом ты цвету – самое и время замуж идти! Чего стоите, кого ждёте? А ну запеваем про Кота, как учили, а после – про Марьечку!
Песня та корильная13 была, и шутливая, и княжна Марья сама завела:
– А в нашем во мху
Все тетерева – глушаки,
А наши сваты
–Все дураки:
Влезли в хату,
– Печке кланяются.
На печке сидит
Серый кот с хвостом,
А сваты думали,
Что это поп с крестом!
Тут вступили звонко девки: – Они котику поклонилися, к серу хвостику приложилися!
– Неряхи, сваты, неряхи,
– Немыты у вас рубахи;
Вы на свадебку спешили:
В трубе рубашки сушили.
Приехали к Марьечке сваты
На буланой кобыле;
Приданое забрали,
А Марью забыли!
Княжна Нерыцкая, хоть и не особо красавица считалась лицом, а так, виду обыкновенного, всегда была весёлою, пышнотелой и сообразительной чрезвычайно. Бог знает почему на восемнадцатом году она ещё не была замужем; поговаривали, что батюшка у ней, приятель князя Сицкого давний хороший, разборчив очень, и отказывал многим. Нарумяненная, набелённая, с полумесяцами насумлёными бровями, разодетая, как на праздник, она и удивляла, и утешала видом своим княжну Варвару сейчас. Всегда она смотрелась старше лет своих, из-за особой трезвой во всём сноровки, и стати, присущей зрелости, наверное… И не было того, чего б она не знала и не могла истолковать.
– Так сваты, значит…
– Они самые. Не мертвей ты так! Всё у нас порядком будет. Анастасия Фёдоровна свахою! А она, знаешь, какие пиры верховодила! Сто с одною свадьбу отыграла. У самой царицы Марии нынче при белой казне14 состоит. А твоя-то казна белая готова? Ой, душенька, Варя, будет тебе от царицы к свадьбе подарочек, уж точно. Залюбуешься! Убрусы15 такие там вышиваются, всё по тафте шитьё серебром да золотом, заглядение…
– Марьюшка, постой, погоди… Кто приехал-то? От… кого сваты?
– Вот-те раз! От Басманова, Фёдора Алексеича, царёва кравчего. Алексей Данилыч сам, да Плещеевых двое с ним. Верно, сейчас уж первую чарочку опрокинули.
Смятение в девичьей достигло предела. Всех колотило и тянуло вниз глянуть, хоть подслушать, но они трепетали и шептались как можно тише… Тем временем княжна Марья на цыпочках выбралась из девичьей поближе к лестнице, послушать, и вовремя махнуть, когда дальше петь.
Какими бы закоулками тёмными и безлюдными не ехали трое сватов верхами, да боярыня сваха в возке, да боевые слуги их с фонарями, а весть вперёд прибежала. Неведомо как, но дворовые все уже знали – едут гости, и не простые.
По тому, как молча мерно стучали в ворота, как молча же въехали, по виду ног их всех16 понятно уж было – точно