наполненная теплым мерцанием далеких звезд; бездна, обещавшая покой, окутывающая туманом неги и забвения. И больше не существовало такой силы, которая помешала бы мне остаться там на…
– Хочешь жить – сопротивляйся! – резко скомандовал голос.
Это прозвучало настолько убедительно, что мне пришлось повиноваться. Сначала я попробовал закрыть глаза, но обнаружил, что они теперь тоже были наполнены изнутри теплой мерцающей мглой. Тогда я принялся усиленно моргать, пытаясь избавится от этой пелены.
Не знаю как, но мне это удалось. Скоро я снова сумел поймать в фокус расплывающийся силуэт Лидии, которая сидела передо мной, упираясь в пол широко раздвинутыми в стороны коленями. Все еще придерживая комбинезон на груди, другой, обращенной ко мне рукой она весьма систематично и настойчиво продолжала производить те самые паучьи пассы.
– Понимаешь, что она делает?
И я вдруг понял – и это было чем-то по-настоящему невероятным и ужасающим! Движениями кисти и пальцев Лидия как будто уплотняла пространство вокруг меня, примерно так же, так из молока сбивают масло. Я попытался пошевелиться – и не смог, потому что все мое тело вдруг сковала колоссальная тяжесть. Стараясь не поддаваться панике, которая явно не добавила бы мне подвижности, я попробовал пошевелить хоть чем-нибудь – но обнаружил, что парализован под воздействием могучей внешней силы!
Это казалось таким же безнадежным, как мечты ползающей по рельсам гусеницы нарушить японское железнодорожное расписание. С таким же успехом можно было попробовать сжать Солнечную систему до размеров мозга Канье Уэста. Да что говорить – не существовало такой метафоры, которая могла бы описать эту силу!
Но она вовсе не пыталась меня раздавить, нет – иначе, как вы понимаете, мне пришлось бы сочинять метафоры для описания того, сколь мало от меня осталось. Правильнее было сказать, что эта сила просто пассивно отвечала встречным противодействием точно такой плотности и интенсивности на любые прилагаемые мною усилия – примерно, как если бы я толкал руками Землю, чтобы сдвинуть старушку с орбиты и слегка ее охладить.
Кроме того, я заметил, что с моим восприятием времени произошло нечто странное. Было похоже, что оно просто остановилось! Точнее, остановилось все, с чем бы я мог сопоставить секунды или минуты – застыли клубы пара из дым-машины на сцене; и зрители тоже неподвижно замерли на своих местах, насколько я мог судить, поскольку видел их лишь краем глаза. Смолкла музыка; да и вообще любые другие звуки, кроме безумного стука в моих висках. Двигалась одна только рука Лидии, неторопливо формируя вокруг моего тела нечто вроде кокона.
– Видишь, как это связано с ее дыханием?
Я послушно сосредоточился на дыхании Лидии, стараясь больше не смотреть ей в глаза, и у меня возникло ясное ощущение, что ее вдохи и выдохи, а также движения ее вытянутой руки согласуются между собой. Присмотревшись, я понял, что она как будто выдыхала воздух через эту руку, именно из этого воздуха