ли я присутствовать на допросах?
– Не-а.
– Молча. Просто послушаю. Четыре уха слышат больше, чем два.
Санти взял фотографии у нее из рук и положил их на стол.
– Я ухожу.
– Пожалуйста…
Санти нахмурился.
– Ты очень упертая! Завтра в половине одиннадцатого. Откроешь рот – отстраню тебя от дела. И еще одно условие.
– Какое?
– Вызови техобслуживание. Учитывая твою настойчивость, я не сомневаюсь, что ты заставишь их починить гребаный кондиционер.
Исповедь в спиральном блокноте
Лия не отрывала взгляда от блокнота на оранжевой спирали. На верхней строчке врач написал ее имя и дату. «Лия. 5 июля». Потом он замолчал, пристально посмотрев ей в глаза. Несколько секунд они не разрывали зрительного контакта. Балансировали на проводе тишины.
– Ирландец.
– Что?
– Я ирландец. Вы думаете о том, откуда я родом. Из Дун-Лэаре, недалеко от Дублина.
У него был интересный акцент – результат сочетания ирландского акцента его отца, с которым тот всегда говорил по-английски, и акцента матери, которая, хоть и прожила в Ирландии почти двадцать лет, так и не отказалась от певучего говора Риас-Байшас[3].
– Нет. Я об этом не задумывалась.
– А мне кажется, задумывались. Я немного колдун, понимаете? Привык угадывать, о чем думают мои пациенты.
– И о чем же я думаю?
– Вы думаете, что я, по всей видимости, иностранец, ведь к моему халату прикреплен бейджик с надписью «Коннор Бреннан». Также вы думаете, что не будете со мной общаться, пока я не расскажу, какого черта ирландец работает в Галисийской службе здравоохранения. Также вы хотите, чтобы я увеличил вам дозу антидепрессантов. Или уменьшил ее. Не очень понятно. Вот почему я так пристально смотрю в ваши глаза. И вы не хотите говорить о том, что случилось с вашей племянницей.
Лия открыла рот, собираясь ответить. Сказать «нет». Заявить, что ей без разницы, ирландец он или шотландец. Что ей не нужны таблетки. Что она ничего не хочет. Вернее, сама не знает, чего хочет.
– Не-а.
– Я не угадал? Ни в чем?
– Я не хочу говорить о Ксиане.
– Не хотите или не можете?
– Хочу, могу… Какая разница? Мне нечего рассказывать. Все есть в газетах.
– Журналистов в той комнате не было.
– Почему вы работаете в Галисии?
– Моя мать – галисийка. Из Кангаса. Теперь моя очередь.
– Вот, значит, как? По одному вопросу от каждого?
– Все будет так, как вы захотите. На самом деле, мне кажется, это хорошая система. Я начинаю.
Лия снова посмотрела на спиральный блокнот. Психиатр рисовал пересекающиеся линии, пока не получилась своего рода шахматная доска. Лия начала пересчитывать клеточки.
– Не могли бы вы рассказать мне, что вы помните из того дня, дня убийства? – произнес Коннор.
Семнадцать клеток. Девять черных. Восемь белых. Доктор принялся рисовать следующую.
– Лия, вы приехали сюда пять дней назад. Вы