дурак, он просто дурак, он даже не так жаден, как глуп. Нельзя. Мы не можем так рисковать. От него можно ждать всяких фокусов. Хорошо, если не выдаст. А если выдаст?
Безайс потёр переносицу.
– Ну ладно, – сказал он. – Я согласен…
…Такая уступчивость показалась Матвееву странной.
– Ты, может быть, думаешь, – подозрительно спросил он, – что это все я буду делать?
Безайс подпрыгнул и сорвал ветку с кедра, под которым они стояли. Лёгкая серебряная пыль закружилась в воздухе.
– Да уж, голубчик, – ответил он, сконфуженно покусывая хвою. – Я хотел тебя об этом просить. Честное слово, я не могу.
– Ах, ты не можешь? А я, значит, могу?
– Нет, серьёзно. Я умею стрелять. Но тут совсем другое дело. Сегодня утром мы ели с ним из одной чашки. Это, понимаешь ли, совсем другое дело. Тебе… это самое… и книги в руки.
Матвеев сердито плюнул:
– Нюня проклятая! А тебе надо сидеть у мамы и пить чай со сдобными пышками!
Безайс слабо улыбнулся… Маленькие наивные ёлки высовывались из-под снега пятиконечными звёздами. Он машинально смотрел на них. В нем бродило смутное чувство жалости и отвращения.
– Неприятно стрелять в лысых людей, – сказал он, пробуя передать свои мысли.
– Так ты, значит, отказываешься? Может быть, мне позвать Варю вместо тебя?
– Я не отказываюсь, – сказал он. – Но мне и самому не хочется браться за это. Я не то что боюсь – это пустяки. Я не боюсь, а просто страшно не хочется. И пускай уж мы вдвоём возьмёмся за это. Одному как-то не так.
Безайс молчал.
– Но если ты отказываешься, я, конечно, обойдусь и без тебя.
Безайс поднял на него глаза. Он почувствовал, что если откажется, то не простит этого себе никогда в жизни.
– Я не отказываюсь, – сказал он. – Вместе так вместе.
Они рядом, в ногу, пошли к саням. Безайс сосредоточенно хмурился и старался вызвать в себе возмущение и злобу. Он до мелочей вспоминал фигуру Жуканова, лицо, сцену с солдатом. “Око за око, – говорил он себе. – Так ему и надо”. Но он чувствовал себя слишком усталым и не находил в себе силы, чтобы рассердиться. Тогда он начал убеждать себя в том, что Жуканов, собственно говоря, пешка, нуль. Подумаешь, как много потеряет человечество от того, что он через несколько минут умрёт. В конце концов все умрут. Умрёт он, умрут Матвеев и Варя…»
Ирина Владимировна, что скажете?
И.В. Примитивный, но потрясающий по своей искренности гуманизм! Безайс ставит в один ряд жертву – Жуканова и себя с Матвеевым – его палачей. Тут, пожалуй, я с Вами соглашусь, что такая авторская искренность дорогого стоит… В силу своей невероятности.
А.Н. Она будет еще невероятней, если внимательнее всмотреться в текст. Как уже было сказано, одна из причин убийства Жуканова заключалась в том, что он знал фамилии наших героев. Теперь подумайте: двое молодых людей едут на подпольную работу на Дальний Восток и открыто называют фамилии друг друга. Это даже не нелепость, это просто анекдот какой-то. Ну, представьте на секундочку, как связник