улыбнулся, стараясь сохранить видимость спокойствия.
– Сергей Андреевич, я признаю, что часть материала действительно требует переработки. Я уже готовлю уточнённые планы. Просто не всё удалось синхронизировать – по независимым от меня причинам.
– Причины всегда есть, – сдержанно ответил Воронин. – Но когда они повторяются из года в год, они перестают быть обстоятельствами и становятся чертой. Подумайте об этом. Пока у нас есть ещё время.
На этом он тему закрыл. Больше он не смотрел на Глебова. Дисциплина была восстановлена, эффект достигнут. Слова были подобраны без злобы, но с точной долей унижения, необходимой для того, чтобы тот понял: терпение профессора не бесконечно.
Сергей Андреевич перевёл взгляд на Алёну.
– Лукина, ваши данные по экспресс-анализу образцов с четвёртого курса были представлены очень грамотно. Вы молодец. Думаю, ваша инициатива с внедрением визуальных таблиц может быть оформлена как методическое пособие. Подготовьте концепцию, я передам её в печатный центр через ректорат.
– Спасибо, Сергей Андреевич, – спокойно ответила она. – Я уже работаю над обобщением. Буду готова представить всё в начале следующей недели.
– Прекрасно, – кивнул он. – Вот это называется работа на результат.
Он откинулся в кресле, сцепив пальцы перед собой. В зале повисла короткая пауза – сдержанная, деловая, с привкусом уважения и некоторой настороженности.
– Игорь Павлович, – продолжил Воронин, чуть повернувшись к Ремезову. – Как Алла? Всё в порядке?
Вопрос прозвучал буднично, с оттенком вежливого участия, как того требовал кодекс приличий. Профессор не догадывался, что ночь в доме Ремезова закончилась трагедией.
Игорь Павлович кивнул, сложив руки на животе, и ответил тем же тоном:
– Спасибо, Сергей Андреевич. Да, всё нормально. Алла немного переутомилась в последние недели – работа, дом, публикации… Женщины, знаете, не умеют останавливаться. Я ей говорил, что надо снизить темп, но она упрямая. Сейчас вот собиралась взять пару дней для отдыха. Думаю, выспится – и всё встанет на свои места.
– Конечно, – кивнул Воронин, даже не вчитываясь в сказанное. – Иногда самое правильное – позволить себе сделать паузу. Передавайте ей мои пожелания.
– Обязательно, – последовал формальный ответ.
Диалог завершился так же гладко, как и начался. Ни в интонациях, ни в паузах не прозвучало тревоги. Профессор не уловил ни одного сигнала. Для него это был просто пункт в списке – вежливое напоминание о том, что в университете не всё измеряется публикациями.
Он вернулся к повестке. Несколько уточнений по лабораториям, два вопроса об оборудовании, один – о распределении часов. Все говорили мало, быстро, точно. Каждый старался не выйти за рамки и не сказать ничего, что могло бы быть расценено как слабость или претензия. Заседание продвигалось чётко, как часовой механизм.
Когда последний вопрос был исчерпан,