тяжело сглотнул ком в горле от болезненных воспоминаний. – Он пытал Дэрека на моих глазах, когда я вернулся к нему после… задания ни с чем.
Юноша вытер очередной поток слёз, размазав краску, от чего образовались щёлочки, словно на стекле. Его голос звучал так жалостливо, что Авис часто заморгала, отгоняя подступающие слёзы.
– Нам неоткуда было ждать помощи, а тем более от Светлых, – срывающимся голосом продолжал он. – После стольких лет служения Тёмным вряд ли вы приняли бы нас с распростёртыми объятиями.
– Уж конечно! – ядовито воскликнул Мосли, яростно теребя перстень.
– Но ведь мы на самом деле неплохие, – в голосе его прозвучали нотки протеста и мольбы. – Мы бы рады уйти, но он контролирует каждый наш шаг. Если мы вздумаем сбежать, нам придётся стать изгоями и скрываться как от Тёмных, так и от Светлых. Много лет назад вы прекрасно знаете кто заставил невидимок служить ему, поэтому до сих пор нас считают злодеями, но поверьте – это не так! Мы всего лишь пытаемся выжить. Ведь бояться – это не преступление…
– Не преступление. Но вы боитесь не столько Церберуса, сколько свободы! – заявил Вольфганг. – Боитесь неизвестности, быть хозяевами самим себе! Но разве это оправдывает ваши злодейства? Ваше преступление заключается не в вашем страхе, а в том, сколько людей вы погубили своими доносами. На мой взгляд – это самые низкие и вредоносные поступки.
Поразмыслив над ответом, Нил произнёс:
– Вы правы, ничто не может это оправдать. Но мы просто не видели другого выхода. И некому было подсказать нам, что делать.
– Выход всегда можно найти! – сердито отрезал Вольфганг. – Нельзя описать вкус фрукта, которого не пробовал, по внешнему виду… Вы все только и делали, что боялись неизвестности и жили догадками, но ни разу не попытались изменить собственную жизнь. За всё нужно бороться! Ничто не достигается без усилий!
– Но вы ведь нас ненавидите…
– Вы сделали всё для этого! Разве нет? – Вольфганг встал из-за стола и, закинув руки за спину, принялся расхаживать по залу. – Вы ничего не знаете о Светлых. Веришь ты или нет, но мы умеем прощать даже врага, если он раскаялся. Этим мы и отличаемся от Тёмных, как белое от чёрного. Извиняюсь за тавтологию! Может тебя и всех присутствующих удивит, но лично я кое в чём могу тебя понять…
По щекам Нила вновь потекли слёзы, сделав дорожки прозрачными.
Вольфганг замолк на миг, чтобы вновь продолжить:
– Живя в настоящей клоаке, с таким сборищем приверженцев зла, для которых ничего святого не существует, даже самый праведный человек начинает сомневаться в существовании добра. Очень трудно сохранять веру во что бы то ни было, если тебя постоянно убеждают в обратном.
Слушая верховного регента, Нил в который раз убедился в его исключительном благородстве. Частенько, тихо сидя в углу этого кабинета и оказываясь свидетелем его редчайшего великодушия и доброты в отношении к людям, Нил испытывал желание