её в первые минуты произошедшего, и теперь учтиво обращалась ко мне на «вы».
– А мне туда письмо доставить нужно, – пропустил я мимо ушей её замечание. – Я почтальон. Только адрес странный. Романово, дом N1. Ни фамилии адресата, ни имени.
– Ну что ж, идёмте вместе. Поищем вашего адресата, – женщина доброжелательно, но при этом загадочно улыбнулась. Подобрав небольшую корзинку, наполненную чем-то жёлтым, она неспешно пошла по начавшей уже подсыхать дороге, а я двинулся следом, прихрамывая и катя рядом искалеченный велик.
Только сейчас я смог разглядеть получше женщину, встреченную на этой странной дороге. Красное – я бы даже сказал, алое, как пионерский галстук, – платье облегало её крепко сбитую фигуру, подчёркивая женские округлости, что пониже спины. Чёрные, с рыжеватым отливом волосы рассыпались по плечам и спине, подпрыгивая в такт движению, и матово блестели в лучах солнца. Походка незнакомки была изящной и грациозной, словно шла она не по разбитой грунтовой дороге с проплешинами брусчатки, а по просторному залу какого-нибудь дворца или замка. Платье её заканчивалось над коленями, открывая белые упругие икры. А на ногах были обычные светлые босоножки.
Я догнал мою неожиданную попутчицу и, поравнявшись с ней, поковылял рядом. Она лишь бросила на меня мимолётный взгляд и, улыбнувшись каким-то своим думкам, опустила голову, глядя себе под ноги, машинально поправив спавшую на лицо густую прядь волос. От неё исходил приятный летний аромат, и лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что это пахли цветки липы, которые лежали в корзинке женщины.
– Меня Глеб зовут. Я почтальон. Хотя я вроде уже говорил. А вы? Вас как зовут? – кажется, слух вернулся, и я уже вполне сносно воспринимал речь.
– Аксинья! – ответила она, вновь бросив на меня взгляд, и цвет её глаз с тёмно-синего сменился на зелёный. Хотя это, конечно, был эффект её линз. Ну, или луч солнца скользнул так по её лицу.
За этот момент я успел чуть лучше разглядеть её. Аксинья была примерно моего возраста. На белой коже лица ярко выделялись большие глаза, обрамлённые завитками длинных ресниц, широкие дуги аккуратных, ровных бровей. Приятные черты завершал чувственный рот с милыми ямочками в уголках губ. Прямые волосы были расчёсаны на пробор, а глубокий вырез платья демонстрировал прелести её женственной фигуры.
– Большой посёлок? – спросил я, чтоб хоть что-то сказать, смутившись, что задержал взгляд на вырезе платья чуть дольше, чем следовало.
– Скорее, деревня была. А теперь и вовсе хутор. С войны почти никто и не возвратился. Старики умерли. Вдовы с детишками в город перебрались. Вот, получается, я одна там осталась.
– То есть как? – опешил я, замедляя шаг, но потом вновь ускорился, превозмогая боль в бедре. – Вы имеете в виду, в сорок пятом? Так тут ведь немцы жили. И было это давно. Семьдесят с лишним лет назад.
– Ну точно, нездешний, – Аксинья опять бросила на меня быстрый взгляд и улыбнулась. Глаза её при этом вдруг просветлились на секунду,