всё тяжелей.
– А истории у нас разные, – донёсся до меня голос Аксиньи словно издалека, хотя она была всё тут же, рядом, правда, смотрела в окно и машинально поглаживала угол стола, – потому что нездешний ты.
– Ну, это понятно, что нездешний. Я в другом месте живу. Или ты к тому, что в область приезжий?
– Ни то и ни это. Бывали случаи, до войны ещё, появлялись у нас тут нездешние. Аккурат из той рощи липовой приходили, где я тебя встретила. И именно в этот самый период.
– В какой?
– Когда липа цветёт.
– Н-ну, мало ли!.. Заблудились люди. Не на ту дорогу свернули. Что ж теперь, всех нездешними звать?
– У тебя жизнь другая. Мир другой. И история другая. История того места, где ты живёшь. Откуда пришёл. Ты ведь не зря про войну удивился. У вас последний раз страшная война семьдесят с лишним лет назад была, а тут и трёх лет не прошло.
Я с трудом понимал, о чём она говорит, а глаза всё больше соловели, словно пил я не чай, а что-то хмельное.
– Отдохни-ка с дороги часок. Я в доме тебе постелю. А после уже договорим да и решим с делами твоими почтовыми, – сказала Аксинья, глядя на мой сонный вид, и, поднявшись, пошла к выходу. Быстро допив остывший чай, я встал, чтоб пойти за ней, и тут по моим глазам скользнул солнечный блик от той самой фотографии, что висела на стене. Я попытался всмотреться, но лицо спутника Аксиньи снова было невидно́, снова на него падал луч солнца.
Я поспешил за хозяйкой, силуэт которой уже растворился в дверном проёме. Поднявшись по небольшой лесенке – всего три ступеньки, – мы вошли в просторный и вполне современный дом. Меня не покидало странное ощущение, словно я уже бывал тут когда-то, но этого никак не могло быть, ведь я вообще в этой деревне был впервые!
Аксинья провела меня в небольшую светлую комнату с тахтой и окном с раскрытыми ставнями. За окном шелестела мелкими листиками молодая берёза, а вдалеке пестрел полевыми цветами луг.
Я присел на кресло, пока хозяйка дома расправляла постель, и с интересом наблюдал за ней, разглядывая её фигуру, её плавные движения, как она переступает босыми ногами по окрашенному коричневой краской полу, как поправляет выбившуюся прядку волос, как занавешивает тонкие шторки.
– Можешь ложиться, – пригласила она. – Отдыхай, – и направилась к выходу.
«А ты останешься со мной?» – подумал я про себя, и Аксинья вдруг остановилась, словно я произнёс это вслух, медленно повернулась и как-то странно посмотрела мне в глаза.
«А ты хочешь этого?» – она не сказала ни слова, но этот ответ прозвучал у меня в голове.
– Да! – сказал я вслух.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, зрачки Аксиньи переливались разыми оттенками, и что-то происходило в моей душе. В моём сердце. Всплывали какие-то обрывки, образы. Этот дом. Эта женщина. Я знал, что уже жил здесь, что мы близки. Что мы родные люди. Но только в каком-то другом мире или другом измерении. Почувствовал я тогда гораздо больше, чем