Социальное евангелие в России. Православное пастырское движение в условиях голода, войны и революции
учреждение находилось в «непосредственном подчинении епископу», но занимался им епархиальный съезд, который избирал какого-то священника управляющим163. Успех этого предприятия зависел от готовности всех приходских священников приобретать свечи исключительно на епархиальном свечном заводе, а не экономить свою приходскую казну путем покупки дешевых альтернатив, и епархиальная газета сыграла важную роль в информировании священнослужителей об их общем интересе также и в этом отношении164. Подобные проекты существенно улучшили уровень жизни и образования в епархиях по всей империи. Однако выгоды для приходского духовенства были не только материальными. Восстановление выборного начала в епархиальном управлении и право священнослужителей участвовать в церковном управлении через представительные собрания повысили достоинство и социальный статус приходского духовенства165. Съезды продолжали призывать к большей местной автономии для своих объединений. Некоторые епископы стали удовлетворять просьбы своих епархиальных съездов о замещении должности благочинного выборным представителем духовенства166. Так, в 1877 году архиепископ Тверской Савва (Тихомиров) принял и обнародовал разработанные его епархиальным съездом правила избрания благочинных167.
Объединения клириков стали играть все более важную роль в жизни православной церкви, отчасти благодаря своей культуре подотчетности. Священник, диакон и причетник каждого прихода делили все собранные пожертвования, оставляя себе только часть, а остальное направляли на нужды прихода, например на ремонт церкви, а также на епархиальные нужды, например на финансирование семинарии, пенсионных фондов, приютов для престарелых и т. д.168 Хотя растрата приходских средств порой имела место, коррупция среди духовенства была редкостью из‑за ее катастрофических последствий как для отдельных священников, так и для духовенства в целом. Эти последствия иллюстрирует письмо в Московскую консисторию от 1899 года, подписанное церковным старостой и двадцатью прихожанами: «Священник Иоанн Владимирович Орлов показал себя человеком… соблазнов, действуя в ущерб церкви, прихожан и благосостояний церковных денежных и вещественных»169. Коррумпированный священнослужитель не только мог потерять свое положение и средства к существованию, но также угрожал подорвать поддержку пастырей в целом со стороны мирян. По этой причине духовенство активно противостояло коррупции в своих рядах. В воспоминаниях митрополита Евлогия (Георгиевского) есть упоминание о краже после крестного хода в Холме. Псаломщик, собиравший пожертвования, сунул монету в сапог, но был замечен дьяконом: «Псаломщика уволили, а диакон удостоился похвалы. Бедный был народ, а давал щедро»170. Более того, ответственность представителей духовенства друг перед другом имела решающее значение для выживания епархиальной сети, и они часто оказывались более эффективными в контроле за собственными