бокал не с той стороны. Эдакий симбиоз между сверхточными швейцарскими часами и голодной пираньей. Волосы идеально уложены, костюм элегантен, но по тому, как она бешено стучит пальцами по дисплею планшета можно судить, насколько близка она к эмоциональному выгоранию.
Но я всё равно ей не сочувствую. Ни капельки.
Келли считает себя выше остальных, потому что греет задницей кресло в офисе и получает стабильный доход выше среднего.
А ещё она руководит ивентом, повелевая артистами, как болванчиками в кукольном театре. Её влияние мелкое, но отравляющее, как плохо вымытый стакан. И никто не упрекнёт Келли за тонкий сарказм, мягкие угрозы и обволакивающую вежливость, за которой прячется простое: "Ты мне не нравишься – до свидания."
Власть портит людей, это не новость.
Я всё ещё помню, как она посмотрела на меня на финальной репетиции и сказала:
– Ты будешь сиять на сцене, Лиззи.
Тогда я подумала, что она говорила это каждому до меня и скажет каждому после.
– Люди обожают простушек, стремящихся добраться до мировой сцены. Это очаровательно! Очень…по земному.
Я уверена, что некоторые ядовитые змеи позавидовали бы её токсичности. Хотелось бросить ей вызов – этой акуле с безупречной улыбкой и завуалированными оскорблениями, но здравый смысл победил. Вместо этого я кивнула, проглотив унижение.
Деньги и слава. Слава и деньги. Просто, банально и жалко. Если я хочу добиться большего, чем выступления в баре у дома и сотню прослушиваний на альбомах, придётся сложить гордость в коробку и убрать на самую дальнюю полку.
Святая вера в то, что путь к успеху выстилается упорным трудом, рухнула. Глядя на то, как добиваются успеха мои знакомые, я понимаю, что нужно научиться ползать по грязи и угождать правильным людям.
И вот я здесь, ожидаю своей очереди.
К счастью, правильных людей хватает – гости богаты, влиятельны и, как я надеюсь, любят, когда им угождают. Пару раз вижу организатора издалека. Он выглядит так, будто вышел из рекламы дорогого виски: улыбка, уверенные жесты, дорогой костюм, который как бы намекает: "Я – вершина пищевой цепочки."
Я узнаю его сразу – его лицо мелькает на экране все двадцать четыре часа. Он будто создан для камер. Харви Торнтон – наш местный Волк с Уолл-стрит. Может показаться, что Колорадо мелковат для его амбиций.
Конечно, я предвзята.
Интернет говорит, что он очередной миллионер из трущоб. Ничего не имел, но приобрёл всё. Биографии богачей всегда говорят одно и то же.
Этот "вечер искусств" – его идея. Хотя, по сути, это вечеринка для сильных мира сего, замаскированная под культурное событие. Красиво, торжественно и совершенно безвкусно.
Похоже на то, что Торнтон, просто покупает всё нелепо дорогое, что попадается ему на глаза, чтобы втереть своё богатство партнёрам в лицо.
Слышу разрозненные возгласы и негромкие аплодисменты. Это единственный сигнал, который я получаю. Выступающий закончил сет, а значит, на сцену пора выходить уже мне.
Я поднимаю гитару, думая: Я делала это сотни раз. И правда – сотни. В барах, на вечеринках, в маленьких залах, где пахнет пивом и дешевыми колонками.
Что если моя жизнь неудержимо поменяется именно сегодня? Что если меня кто-нибудь заметит? Что если…
Выхожу на сцену, осматривая оживлённый зал. Картина ожидаема. Хорошо одетые люди разговаривают, поглощают закуски или изучают выставленные предметы искусства. Ноль внимания к моей персоне, но Келли об этом предупреждала. И музыканты, и арт-объекты служат одной цели – создавать приятный фон, пока большие дяди в костюмах и цепкие бизнес-вуман приумножают свои богатства.
Я подключаю гитару к усилителю и сажусь на стул. Пока звукорежиссёр настраивает звук, я ловлю себя на мысли, что всё это выглядит довольно жалко. Как будто я всё ещё надеюсь, что кто-то вдруг поднимет голову и скажет: «Вот она, звезда!»
Сигнал – и я начинаю играть.
Мгновенного затишья, как в кино, не происходит. Обычно мне нужно работать с залом и проверять отношение публики, но здесь, кажется, всем всё равно, и я исполняю пару хорошо узнаваемых каверов. Это то, что приходится делать, чтобы люди прислушались. Даёшь им что-то знакомое, а заканчиваешь своим. Иногда им нравятся мои песни, но чаще они просят Тейлор Свифт. Я стараюсь не обижаться.
На третьей песне я решаю рискнуть и сыграть свою. Лёгкая, светлая, пропитанная робкой надеждой на безоблачное будущее. Как раз то, что надо людям, которые завтра забудут обо мне, пока будут покупать очередной бессмысленно дорогой арт-объект.
Закончив, я прерываюсь на минутку, чтобы сделать глоток воды. Публика продолжает жить своей жизнью, а я присматриваюсь. Не смотрит ли кто-то в мою сторону? Не увижу ли я в их глазах страстное желание спродюссировать мою карьеру?
И вот оно.