решился войти в комнату навстречу яркому лучу, но прежде, ссылаясь на необъяснимое желание разуться, машинально прижал один ботинок к другому и освободил от них ноги, оттолкнув затем от себя в сторону. Он сделал шаг через порог комнаты и, словно охотник, что боится упустить добычу, начал медленно продвигаться к источнику света, теперь уже абсолютно очарованный совершенной красотой его золотистых переливов.
Сила излучения казалась невыносимой. Ладонь, что защищала глаза, перестала быть существенным препятствием для стремящегося из глубины комнаты золотого свечения. Пётр Иванович зажмурился, но и это не помогло. Луч будто был не снаружи, а уже внутри него, проникая сквозь закрытые веки, разливаясь по всему нутру.
Тело мэра безболезненно вибрировало на какой-то запредельной частоте. В центре луча его взор различил вращающийся световой вихрь, в котором начало проявляться нечто, напоминающее по форме глаз с голубой радужкой и белым, разбрасывающим во все стороны золотые искры, зрачком.
Время остановилось. Зрачок заволокло серебристой дымкой, которая, затем застыв, обернулась чистейшим зеркалом, отражающим уставшее и пребывающее в растерянном изумлении лицо Петра Ивановича. Отражение вдруг зарябило, как если бы на старом телевизоре забарахлил сигнал, а в ушах затрещало, отчего мэру захотелось закричать, но получился лишь глухой прерывистый хрип. Рябь отражения калейдоскопом начала менять причудливые цветные узоры и трансформировалась в новое изображение. Теперь зеркальное полотно зрачка показывало Петра Ивановича в полный рост. Смотря вдаль, он стоял на палубе корабля под мачтой, державшей полные ветра паруса. Бросались в глаза его расправленные волевые плечи и гордо приподнятый подбородок. Будто уверенный в маршруте, команде и снастях опытный капитан, он пребывал в покое. Что-то щёлкнуло, и картинка опять сменилась. Показалась панорама вечернего моря и отдалившийся, уже плохо различимый силуэт корабля, манимого солнцем по золотистой дорожке расплескивающегося на волнах заката. Силуэт, расплываясь в массе воздуха, будто мираж, сжался в точку, пропавшую где-то в середине прячущегося за горизонтом солнечного диска. Едва слившись с ним, корабль в одно мгновение взорвался всепроникающим светом, прекратив видение мэра.
“Сегодня!” – громом раздался голос из ниоткуда.
Пётр Иванович открыл глаза и их вновь ослепило. Луч в комнате никуда не исчез, он всё ещё исходил из стены напротив него. Обнаружив, что всё это время ноги без сознательного участия хозяина самостоятельно продолжали двигаться вперёд, он перепугался: “Сколько я уже иду? Почему комната не заканчивается?”
Пётр Иванович размахивал перед собой рукой, так как попросту не видел, куда идёт, и в момент, когда она соприкоснулась с чем-то твёрдым, яркость луча начала сходить на нет. Мэра остановила стена. Тускнеющий свет исходил от неё откуда-то сверху. Он задрал голову, когда свечение померкло, дав, наконец, возможность осмотреть предполагаемый источник луча. Взгляд остановился в том