придержал меня за плечо и сел на освободившееся место. Тетенька качнулась на повороте, прижав к груди сумку, растерянно пошевелила губами. Он громко зашептал мне прямо в ухо:
– Не садись в транспорте, а то жопа обвиснет! – от его дыхания в ухе стало горячо и мерзко.
– Но ведь тетя сама предложила!
– Тебя поманили, ты и пошла. У нее уже обвисло все, что можно. Видала ее жопу? Это оттого, что сидит постоянно. Позавидовала, что ты молодая и стройная, и решила тебе фигуру испоганить. Хочешь как она быть?
Б. постоянно говорил грубые слова.
Я вспомнила, как однажды услышала слово «дерьмо», и выкрикивала его несмотря на то, что мне запрещали. Дедушка терпел весь вечер, а потом сказал: «Знаешь, что отличает умного человека? Он знает плохие слова, но употребляет их только в крайнем случае». Тогда я разревелась и повторяла: «Ты думаешь, что я глупая, глупая?!». Но потом до меня вдруг дошло, что говорить «дерьмо» просто так не стоит. Я спросила у дедушки, что значит «крайний случай», и он сказал, что попозже я пойму сама.
Я смотрела на Б. и думала. Он доставал из сумки какие-то бумажки, задевая локтями соседей. Раз он употребляет плохие слова постоянно, это значит, что он не умный? Или у него всегда крайний случай?
В школе пахло сыростью и бумагой, лестница скрипела и слегка шаталась. Мы поднялись на второй этаж, Б. пошел говорить с директором, а меня оставил на лавке.
Вообще-то, раньше я бывала в школе. Однажды после садика мы ходили туда с Никитой и его папой. В школе Никита стал очень важным и торопился все показать – особенно пенал, где была нарисована рыжая лошадь. Он так дергал молнию, что пенал раскрылся, и из него все вывалилось.
«Там фломастеры красиво лежали, каждый под своей резиночкой! Я их по цветам раскладывал, хотел тебе показать!» – сказал он с таким красным и несчастным лицом, что мне стало его жалко. Я так сильно погладила его по лбу, что глаза у него стали круглыми, как у совы. «А ну не кисни! – велела я. – «Сейчас все обратно положим. А будешь так себя вести, я у тебя пенал отберу!»
Эта школа была меньше Никитиной. В ней были деревянные стены, и вся она напоминала избушку Бабы-Яги, только побольше. Три девочки залезли на подоконник и уставились на меня оттуда. Мне стало не по себе, и я осторожно заглянула в класс.
– Василиса Сергеевна, вы понимаете, Наде нужно уделять особое внимание, – говорил Б.
Он покачивался, опираясь на парту, как какой-нибудь заклинатель змей. Василиса Сергеевна стояла рядом и ковыряла свои красные руки. Ее длинные тусклые волосы были заплетены в косу. Она напоминала ребенка, который что-то разбил, но еще не понял, ценное оно было или нет. «Ничего себе директор», – подумала я, – «я была уверена, директор никого не боится».
– Конечно, ведь она младше всех…
– Нет, дело не в этом. Она очень ленивая, это на уровне генетики.
Директриса растерянно вгляделась в Б.
– На уровне…Генетики?
– У нее плохие корни. Не с моей стороны, конечно. Мы с ее матерью