«Если б не умер, посмеялся бы. Он был такой – весельчак и бонвиан».
4. Конец восьмидесятых
Я хорошо помню 1988 год. Мне было восемь лет. Меня только что приняли в октябрята и тайком покрестили в Казанской церкви. Прицепили октябрятскую звездочку и надели нательный крестик.
Папа вернулся из Амдермы. Он надеялся, что армейская дисциплина в условиях сурового арктического климата поможет ему навсегда разорвать порочную связь с бутылкой. «Набивались мне тут с предложением отведать браги два земляка, – писал он маме с края Земли, – мы с ними в Карском море искупнулись. Командир, когда увидел, махнул рукой и сказал, что это горьковские разъебаи. Мол, оттуда все такие – лихие. Так вот после этого земляки предложили мне выпить, но, естественно, получили от ворот поворот. Одному из них тридцать, другому – прапорщику – двадцать четыре года. Которому двадцать четыре года, сказал, что надо быть мужиком, так вот я этому “мужику” рассказал, как готовить и употреблять из клея БФ “эликсир жизни”. Он вытаращил глаза и спросил: “А ничего от этой смеси не склеится?” Я ответил, что несколько дней у него внутри будет то же самое, что и у крокодила Тотоши, который наелся калош. Ну он заткнулся и больше меня на слабо не брал. Ушли те времена, когда между нами с тобой сеяла семена раздора проклятая водка. Теперь ты, Наташа, – жена военнослужащего Заполярья, а не какого-нибудь “каскадера”, пьяни, ханыги. Верь в меня, милая Натка, я не свихнусь и не сойду с трезвого пути, будь спокойна насчет своего белобрысика (это меня то ли в садике, то ли в первом классе так звали – Лысик-белобрысик)».
Увы. Бортинженером и полярником отец пробыл всего год. Он снова запил. Целыми днями либо сидел дома, обнимая сумку, в которой хранились каштановые волосы его покойной матери, и слушая запись голоса покойного отца на бобинах, либо мотался в поисках очередной дозы. Работы не было, денег в доме – тоже. Мама ругалась на папу и обижалась на своих родителей. Когда мы приходили к ним в гости, вместо того, чтобы спросить, как у нас дела, бабушка начинала рассказывать, как дела у рабыни Изауры (она переживала, что донья Эстер никак не подпишет Изауре вольную), а дед сообщал о его успехах в шахматах по перепиcке.
Наконец, отцу повезло. Его взяли электромехаником на радиостанцию при областном радиотелевизионном передающем центре. Радиостанция располагалась на выезде из города, между трассой Москва-Казань и валавскими лесами. И хотя это был довольно секретный объект, мне разрешали иногда приходить туда в гости. Это было моё место силы. Меня завораживали все эти непонятные передатчики с множеством загадочных кнопок и рычагов. Однажды, пока папа не видел, я взяла телеграфный ключ и пропикала на нём мелодию из «Рабыни Изауры». Надеюсь, это ни на что не повлияло, самолеты не упали, паровозы не сошли с рельс.
В здании радиостанции стоял замечательный запах – смесь курева, крепкого чёрного чая и канифоли. На втором этаже располагалась комната со столом для настольного тенниса, где можно было погонять легкий мячик. На территории антенного поля мы собирали грибы