похожие по атмосфере на серию "Метро", не преуспела в этом, и только тогда – от безысходности – взялась за чтение. В своё оправдание могу сказать лишь, что книги понравились мне даже больше игр. И появилась у меня тогда заветная мечта – стать отвязной исследовательницей подземных глубин.
– Представляешь, – говорила я Юзефу, – Я родилась в Москве, всю жизнь здесь прожила, но до тринадцати лет ни разу не была в метро!
– Совсем ни разу? – ожидаемо усомнился Юзеф.
– Совсем. Просто не было необходимости, всегда же на машине… И мне очень хотелось для начала хотя бы просто поездить в метро пассажиркой. Посмотреть на все эти станции, которые в книгах и играх были, побродить по переходам, покататься на эскалаторах. Но меня никогда никуда не отпускали одну.
Тут я опять немного покривила душой. "Не отпускали" – звучало так, словно это происходило против моей воли, как если бы я была пленницей в собственном доме. Но на самом деле до поры до времени меня всё устраивало, и об ином я даже не помышляла. Училась в частной гимназии, куда меня каждое утро отвозил Муртазавр, чтобы вечером забрать домой. Путешествовала с отцом, с ним же время от времени выбиралась на разного рода общественные мероприятия. А когда из Лондона в гости прилетал брат Андрей с молодой женой, ни слова не понимающей на русском языке, мы гуляли по набережным и паркам Москвы, но при этом ни разу не спускались в подземку.
– А твои друзья? Разве ты никуда не ходила с друзьями?
После этого вопроса мне пришлось потупить глаза, потому что отвечать было стыдно.
– У меня нет друзей.
– Как?! – поразился Юзеф, – Совсем?
Я развела руками и зачем-то принялась оправдываться:
– А с кем дружить? В гимназии каждый был сам по себе, каждого после занятий сразу домой увозили. Конечно мы общались на переменах, но это же не дружба.
На самом деле были когда-то две девочки, которых я считала подругами в младших классах. Мы втроём старались садиться рядом на уроках, вместе ходили на обед, и делились друг с другом смешными детскими секретами. Но чем старше становились, тем меньше у нас оставалось точек соприкосновения. Каждая была узницей своего положения и происхождения, каждая пребывала в скорлупе автономного мирка своей семьи, где не находилось места посторонним. И к тому моменту, когда мне пришлось покинуть гимназию, наше общение свелось к дежурным приветствиям и вежливым обменам впечатлениями о занятиях.
– А у тебя в школе было много друзей? – спросила я Юзефа, подумав вдруг, что невежливо говорить только о себе.
И тут же пожалела об этом, когда на его лицо словно набежала тень от облака.
– Да, были… Много. Мы все дружили, даже девчонки. Здесь так не будет…
– Ну почему же? – неловко попыталась я загладить свой неудачный вопрос, – Может, ты и здесь в хороший класс попадёшь.
Юсик глянул на меня потемневшими глазами и ответил тихо, но жёстко:
– Здесь я чурка. Гастер. Хоть куда попаду…
Я было уже открыла рот, чтобы преувеличено яростно заспорить, но вспомнила почему сама отказалась