они знают, как будет лучше.
От таких рассуждений я на какое-то время лишилась дара речи и только глупо моргала. Потом возмутилась:
– Средневековье какое-то! Дичь!
Юзеф не обиделся, терпеливо объяснил:
– Это так кажется. А если потом посмотреть… Вот разве тебе Лев Тимофеевич разрешил бы уезжать к каким-то там диггерам? Но ты его не спросила, и что получилось?
Наверно, я изменилась в лице, потому что он сам испугался своих слов и умоляюще заглянул мне в глаза.
– Юля, извини! Я дурак!
Признаюсь, ответить что-нибудь резкое очень хотелось. Отчасти заслуженно, потому что жестоко тыкать людям в лицо их роковыми ошибками, которых всё равно уже нельзя исправить. Но Юзефу было всего двенадцать лет, он недавно потерял родителей и оказался в чужом городе, где у него никого нет, кроме строгого дядьки… и может быть, меня?
Поэтому я сделала глубокий вдох и кивнула:
– Ты не дурак, ты прав. Папа не разрешил бы мне ездить на те тусовки. А уж Мстислава и близко бы ко мне не подпустил.
– Какого Мстислава?
– Из-за которого всё и случилось.
Этому парню шёл двадцать первый год. Против моих тринадцати. Скорее всего, он сразу положил глаз на малолетнюю дурёху, возжелавшую неформальной свободы, и наше знакомство с продолжением не было случайностью. И, по несчастью, совпало с тем самым периодом, который случается в жизни каждой девочки, когда она вдруг осознаёт себя привлекательной для противоположного пола. А у меня все поводы для этого имелись, поскольку внешностью я удалась в свою непутёвую биологическую родительницу, которая прыгнула в постель отца прямо с модельного подиума, то есть наверняка была весьма недурна собой, пусть я никогда и не видела её фотографий. Но иначе от кого мне достались пышные кудри цвета ржаных колосьев, трогательно голубые глаза, пухлогубое личико, и длинные точёные ножки?
Ножками я особенно гордилась – уж очень они были хороши, особенно в коротких джинсовых шортах и белоснежных кроссовках на высокой платформе. Именно в таком виде и отправилась в ту, свою самую первую мою самостоятельную вылазку в город. На алкогольную тусовку диггеров в Измайловском парке.
– Ты там, наверно, самая младшая была? – догадался Юзеф.
– Была. Но всем наврала, что мне уже пятнадцать лет. Хотя никого это и не волновало, кроме одного парня. Взрослого уже. Но ему я потом призналась.
– Это тот, который Мстислав? Его правда так звали?
Да, этого парня звали Мстиславом. Редкое старославянское имя и гармонирующая ему внешность статного русоволосого красавца с холодными серыми глазами, но тёплой обезоруживающей улыбкой – как я могла остаться к этому равнодушной? Мы вдвоём почти сразу покинули пёструю диггерскую тусовку и до вечера гуляли по Москве, разговаривая обо всём на свете. Потом он посадил меня в такси. Намекал, что не против проводить и до дома, но я не хотела отпугнуть его своим настоящим адресом, так как изначально прикинулась простой девчонкой, живущей в одном из спальных районов столицы.
На следующий день мы снова встретились.