1915
А.М. Родченко – В.Ф. Степановой
Санитарный поезд – Москва
1916 г.
Милая Варя! Я сижу и работаю, ибо мы задержаны у Белгорода, в Харькове почему-то не принимают. Сколько простоим – не известно, и что будет в Харькове – тоже. Я рисую карандашами – красным и черным, ибо больше ничего нет. Очень жалко, что не взял акварели. Чувствую себя лучше, но это потому, что немного рисую.
Боюсь, что мы надолго застряли. Вчера ходил в кинематограф. Город маленький, скученный. Главное – это акварель забыл, а выписать – боюсь, что увидимся к тому времени.
Вот почему мне не хотелось ехать. Я это чувствовал. Здоровье исправилось вполне, хотя есть еще какая-то усталость и лень.
Надоедает грохот проходящих маневрирующих паровозов, свист и шипение у окна, ибо это идет почти непрерывно.
Скверно, что не знаю ничего о тебе и не знаю своего адреса. Думаю, что в Харькове есть база, куда можно будет писать.
Пообедал… К вечеру пойду на станцию опустить письма, а сейчас буду опять рисовать.
Крепко целую. Анти
А.М. Родченко – В.Ф. Степановой
Санитарный поезд Инза. 1 августа 1916 г.
Осень уже начинается, сегодня в четыре утра я бегал по станции Рузаевка и замерзал от холода. Нет ничего радостного в моей жизни.
Осень. Скоро листья будут золотыми, а небо сумрачным. Скоро я тоже стану сумрачным и душа горит.
Анти
В.Ф. Степанова – А.М. Родченко
Всероссийский Земский союз. Москва
Никитский бульвар – Санитарный поезд № 1178
А. Родченко, заведующему хозяйством
4 августа 1916 г.
Анти, милый, милый, любимый мой!
Ах, твои письма так печальны, так печальны.
Где ты…
Я вчера была на вокзале вечером, провожала маму с Зиной в Кострому. Как поезд пошел, заныло сердце, так хотелось сесть в вагон, они могут привезти к тебе…
Грустно мне, на сердце как камень лежит. Почему мы опять разлучены, ты опять уехал… Когда пройдет эта неделя, когда я увижу тебя… Скорей приезжай! Анти, милый, ты любишь меня. А у меня что-то есть, не скажу…
Кося, милый, скорей приезжай.
Твоя В.
А.М. Родченко – В.Ф. Степановой
8 августа 1917 г.
Потеряв странность и таинственность, и зная, что открытые мною самим извилины дворца своего ты знаешь также как я сам, тебе скучно теперь и пусто жить ибо всё стало старо и понятно, а потому как старая газета, в которую можно завернуть мусор и выбросить. И это правда так чувствую я и так и ты.
Я не живу прошлым, настоящим, но не живу и будущим. Я ничего не думаю и ни о чем не мечтаю, ибо знаю, когда придет свобода, я буду работать, а что и как, для меня это не важно.
Я люблю тебя, Нагуатта!
Я «там» один много думал и думаю о тебе и всегда от этого люблю еще больше и глубже… Ты мой друг! Мой самый дорогой единственный друг.
Ты уже не только возлюбленная жена.
Ты мне нужна, как нужен я сам себе!
Ты не ты – ты это я!
Так не думай же никогда обо мне без меня, ибо это будет измена самой себе.
Но