в гостях у поэтического королевства СИАМ. Шутили: читали стихи: слушали "Крематорий". Валера Симанович: обращаясь к кому-то, не акцентируя внимания, мимолетно так, говорит: "Ну, это было как раз в тот вечер, когда Бродский приезжал…"
Я насторожился, стал расспрашивать. Оказалось, что Симанович, как лидер СИАМа, месяцев за восемь до того отправил Бродскому в Нью-Йорк письмо – ну как поэт поэту. И приглашал, если будет возможность, заехать в гости в Краснодар. Иосиф Александрович не только получил это письмо, но даже ответил, – мол, постараюсь…
А еще через полгода – международная телеграмма: тогда-то буду в Москве, готов прилететь на одну ночь, подтвердите приглашение.
Подтвердили.
Вся общага, где базировался СИАМ, скидывалась на стол для поэта. В аэропорту встретили, на такси привезли в Юбилейный. Ночь, конечно, получилась пьяная. Из закуски – отварная картошка, огурцы да брюховецкая колбаса. Бродскому, как это ни удивительно, студенческая компания понравилась. Он с удовольствием ел, пил, и
даже почитал два своих стихотворения. В семь утра он улетел из Краснодара, в одиннадцать – из Шереметьева…
Я взбесился. Я орал, брызгая слюной, что дураки, что меня могли бы пригласить. Не об интервью речь, но хотя бы подышать одним воздухом с великим поэтом. На что Олег Виговский философски заметил: "Ну, извини, брат…"
После тех пельменей прошло месяца три, наверное, и одна девочка призналась, что меня разыграли. Спасибо шутникам – я так зримо представил краснодарскую ночь Бродского, что она стала реальностью. Для меня, по крайней мере.
Этюд "Капабланки"
Дебют
Когда она впервые увидела его в его доме (знакомый привел в гости), Макс совсем не произвел на нее впечатления. Вернее – произвел, но скорей неприятное: мямля, интеллигент в очках и в шароварах с отвисшими коленками. Потом они целый день гуляли по весеннему городу. Он оказался умным и прикольным – она никогда в жизни так не хохотала. Вечером вернулись к нему, на кофе. Ночью она проснулась от ощущения, что его рядом нет. И точно – в соседней комнате он сидел перед компьютером и играл в шахматы…
Приличные девушки, а Алька, конечно, причисляла себя к таковым, не остаются у мужчины в первый день знакомства. Но фирма, в которой она работала, меняла "крышу". Новая братва только входила в курс дела, а старая рыскала по городу, чтобы покарать "предателей". Самое время отсидеться недельку там, где ее никто не смог бы отыскать. Она отсиживалась у него две недели, даже дольше. По утрам провожала в контору, где он занимался программным обеспечением чего-то там. Потом спала, читала, смотрела телек, ждала его.
Вечером Макс приходил с друзьями. Кодлом (человек пять) они ужинали, пили каберне, спорили о буддизме, Фицджеральде, Бродском… Когда друзья уходили они занимались любовью, потом она притворялась, что уснула, а он отправлялся к своим шахматам. Иногда, неслышно поднявшись, она подглядывала за ним. Он сидел в кресле, курил, чему-то кивал, по-дурацки хихикал.
– Ты ждешь этого хода уже пять минут. Неужели машина – такой тугодум? Неужели нельзя убыстрить ее?
– Я сам ей задал время на размышление над ходом пять минут. Это – дебют, знаешь по первым десяти хода уже понятно,