для брачных игр.
Он признал это неохотно, понимая, что капитулирует. Но Эльвенг серьезно ранена, играть ее жизнью Аршер не желал. Если она и умрет, то исключительно по вине проклятия. Это не в силах изменить никто, даже он.
***
Когда Аршер дотронулся до моей лодыжки, я поняла две вещи. Во-первых, это не он вытолкнул меня в окно. Его ладонь была горячей, даже слишком. По правде говоря, она обжигала. А во-вторых, я неожиданно осознала, что совсем не против его прикосновений. И это было особенно некстати.
Поэтому я поспешила избавиться от его руки на своей коже, а заодно и от ощущения, которое она вызывала в моем теле.
К счастью, Аршеру тоже надоели наши (не)брачные игры, плюс рана, которую он все-таки заметил, сыграла свою роль, и он заговорил серьезно.
– Тебя должен осмотреть лекарь. Оставлять такую рану без внимания опасно для жизни.
– Как-нибудь сама разберусь, – отмахнулась я и запоздало подумала, что надо было подпереть дверь стулом. Мозг после встречи с булыжной мостовой работал со скрипом.
Сонливость вернулась, и я с трудом удерживала веки открытыми. Все, чего хотела – чтобы Аршер ушел, и я наконец забылась сном. Ни о чем другом не могла думать. Если со мной и творилось что-то странное, в тот момент я была не способна это осознать.
– Я отправляюсь в столицу. Выезжаю немедленно, – сообщил Аршер. – Желаешь поехать со мной или остаться с дядей?
Вопрос был задан из чистой вежливости. Я точно знала, какой ответ муж надеется услышать. Я для него обуза. Меньше всего Аршер хочет тащить меня с собой, куда бы он там ни направлялся. Возможно, прямиком к любовнице. Уж она-то у него наверняка красивая.
– Я предпочту остаться, – заявила.
Еще и потому, что боялась – вдруг Аршер попытается ускорить проклятие и лично от меня избавиться? Я совсем его не знаю и ни капли ему не доверяю. Возможно, быть подальше от него – лучшее, что я могу сделать для сохранности своей жизни и здоровья.
Аршер отрывисто кивнул, принимая мое решение. В его глазах мелькнуло что-то отдаленно похожее на сожаление. Кажется, он был уверен, что видит меня последний раз в жизни.
Мою догадку подтвердили его следующие действия. Он неожиданно снова наклонился, схватил меня пальцами за подбородок, чтобы не сопротивлялась, и прижался своими губами к моим.
Это не был поцелуй в полном смысле слова. Лишь прикосновение губ к губам. Жесткое и волевое, длящееся всего миг.
Затем, отпустив меня, Аршер выпрямился и хрипло выдохнул:
– Прощай.
На этой ноте брачная ночь завершилась, так толком и не начавшись. Я была слишком слаба для развлечений в постели. Пожелай меня Аршер, лежала бы бревном.
Нам больше нечего было сказать друг другу, и муж – о, чудо! – покинул мою спальню. В том чтобы быть некрасавицей есть свои плюсы. Например, муж не пристает.
Не могу сказать, что я ощущала по этому поводу. Облегчение или разочарование? Или совсем ничего? Скорее, последнее. Я слишком устала, чтобы хоть что-то чувствовать.
Чуть за Аршером закрылась дверь,