Он опустил взгляд на пол, туда, где только что лежала его голова.
Там, в растекшейся, уже начавшей подсыхать бурой луже, лежало… оно. То, что осталось. Кровавое месиво из мозгов, осколков черепа, сгустков крови и… да, там блестели деформированные кусочки свинца. Его мозги. Его кости. Его кровь. Разбрызганные по бетону, как небрежно пролитый суп.
Рядом, почти касаясь этого жуткого месива, валялась безголовая кукла. Ее когда-то голубенькое платьице теперь было забрызгано темно-ржавыми пятнами. Пустые глазницы окон дома напротив, казалось, смотрели прямо на это маленькое, чудовищное натюрморт.
Он знал – абсолютно точно знал, без тени сомнения – что это его кровь. Его мозги. Его развороченная голова лежала там, на полу.
Он должен был быть мертв. Абсолютно, неоспоримо мертв. Разнесен в клочья. Но он стоял на ногах. Он дышал. Он… был жив. Или что-то вроде того.
Странное оцепенение сковало его на мгновение. Шок? Или просто полное непонимание происходящего? Потом он медленно, словно сомнамбула, протянул руку и поднял с пола безголовую куклу. Зачем? Он не знал. Пальцы сами собой сжали пластмассовое тельце. Он повертел ее в руках, словно пытаясь найти какой-то смысл в этой нелепой игрушке, в ее оторванной голове, в ее забрызганном кровью платьице. Никакого смысла не было. Это был просто мусор. Как и то, что лежало в луже на полу. Он сунул куклу за пазуху бушлата, под рубашку. Она холодила кожу сквозь ткань. Зачем-то ему нужно было это… напоминание? Свидетельство? Талисман из ада?
Мысли начали возвращаться, обретать подобие порядка. Что бы с ним ни случилось, какой бы чертовщиной это ни было, он все еще оставался командиром. Лейтенантом. У него были люди. Его отделение. Он должен был найти их. Узнать, что с ними. Они ушли вперед, пока он тут… умирал. Или что он там делал.
Первая мысль солдата – оружие. Он огляделся в поисках своего автомата. Или автомата того боевика. Пистолета. Хоть чего-нибудь. Но оружия нигде не было. Пол был пуст, если не считать мусора и его собственных останков. Куда оно делось? Боевик забрал? Или…
Он вышел из комнаты, стараясь не смотреть на пол. Коридор. Следы на пыльном полу – его бойцов. Они шли дальше вглубь здания. Он пошел за ними, сердце заколотилось чаще, но уже не от страха за себя, а от страха за них. Что, если боевик был не один? Что, если его ждали?
Он заглядывал в каждую комнату, в каждый темный угол. Тишина. Только его шаги и гулкое эхо в разрушенном здании.
И в одной из следующих комнат, большей, чем та, где он «умер», он нашел то, что искал. И чего боялся найти больше всего на свете.
…Зрелище было жутким. Даже для него, насмотревшегося всякого за эти проклятые месяцы. Словно здесь пировал сам дьявол, устроив кровавый банкет.
Его бойцы… они были мертвы. Все трое. Сашка Ерохин, Витька Семёнов, Игнат.
Они лежали в неестественных, сломанных позах. Кровь была повсюду – на стенах, на полу, на их телах. Было видно – их застигли врасплох. Внезапно. Жестоко.
Олег увидел все, как наяву. Не как видение – скорее, как