ее дальше, чем на пять дюймов от лица. Это была неестественная темнота для 11 утра, даже внутри помещения. Когда шел по коридору, под ногами хрустело стекло. Я посмотрел наверх и увидел, что в светильниках нет лампочек, или они покрыты плесенью.
Я шел в сторону лестницы, но пробовал попасть во все квартиры по пути к ней. Многие были заперты, но те, что я смог открыть, выглядели примерно так же, как и первая квартира. Заплесневелые диваны, сплющенные подушки. Полные мусорные баки и наполовину загруженные посудомоечные машины. Сломанные настольные компьютеры и телевизоры. Личные вещи, покрытые плесенью, – фотографии, книги, одежда, журналы, шкатулки для драгоценностей.
Хотя мне попадалось много личных вещей, я не мог найти ни одной идентифицирующей детали. Гниль уничтожила дату на газете, которую я нашел. Почта, оставленная стопками на книжной полке, была настолько пропитана водой, что имена и адреса были неразборчивы. Для меня это стало своего рода игрой – попытаться найти хоть одно свидетельство того, когда город в последний раз нормально жил. Даже год заставил бы меня прыгать от радости.
Я вошел в очередной вестибюль, который выглядел достаточно большим – луч моего фонарика не достигал противоположной стены. Сразу возникло ощущение, что нахожусь у входа в огромную черную пещеру. Я быстро нашел дверь с надписью «Лестница» и пошел дальше.
И если вестибюль вызывал у меня агорафобию, то на лестнице было неуютно от тесноты. Я чувствовал, что на меня со всех сторон надвигаются грязные стены, и пока спускался по бетонным ступеням, все время помахивал фонарем по сторонам, чтобы убедиться, что проход не становится уже. Хриплое дыхание заполняло пространство, и я не уверен, что это было только мое дыхание.
Сразу после выхода с лестницы фонарик осветил полки с каким-то ржавым оборудованием, а у потолка шли почерневшие трубы. Инструменты для уборки и обслуживания были разбросаны по полу. Коридор впереди заставил меня поежиться – как и в вестибюле, я не увидел противоположной стены, поэтому решил повернуть направо к открытой двери.
На первый взгляд, все выглядело типично – царил упадок, но все было узнаваемо. Громадная масса ржавой техники занимала половину комнаты, а трубы и вентиляционные шахты пересекали заплесневелый потолок. В одном углу стояла металлическая лестница, ведущая к люку в потолке.
Когда я посветил фонариком в сторону труб, что-то показалось мне странным. Вроде, я уловил какое-то движение за механизмами. Подошел ближе, заглядывая между трубами и вокруг скрученных кусков металла, но так и не смог ничего разглядеть. Там определенно что-то было. Наконец, мне удалось протиснуться между металлическим шкафом и стеной. Я переложил фонарик в другую руку и хорошо рассмотрел свое открытие.
Он лежал на куче плесени, как на импровизированном ложе. Может ли плесень быть настолько толстой?
Не знаю, что это было. Что-то крошечное, меньше большинства людей. Оно лежало в позе эмбриона. Все тело свернулось в клубок, за исключением сморщенных белых