все, что у меня есть за хлеб.
Вони я больше не замечаю, так как стала пахнуть соответственно.
Поул изводит меня. Это единственное, в чем я уверена на сегодняшний день.
Дверь открывается, но я уже не смотрю на вошедших. Мне плевать. Апатия становится настолько сильной, что мне уже не важно, что и как со мной будут делать. Поул сказал, что я не готова? Да, вроде бы именно так он и говорил. А когда буду? Может быть, ему интересно наблюдать, как человек чахнет от голода? Я стала испытывать постоянный холод. Стопы и ладони ледяные, губы потрескались, а желудок постоянно болит. Не удивлюсь, если он уже пожирает себя сам.
Сбежать. Да, все верно, я должна выбраться отсюда. Но как это сделать? Мышцы ноют, даже передвигаясь на четвереньках, постоянно испытываю головокружение и теряюсь в пространстве.
Если попытаюсь сбежать, Поул спустит на меня мутировавших. Он их выдрессировал с помощью тока и какой-то наживки. Если они не растерзают мое еле живое тело, то подключатся подружки Поула.
Плевать. Я устала думать об этом. Я устала дышать.
– Вот теперь ты готова к разговору, – говорит Поул.
Его голос доносится издалека. Выныриваю из мыслей о безысходности и возвращаюсь в реальность, которая такая же тусклая и физически мрачная. Грязная, вонючая, голодная и истощенная поднимаю на Поула полный ненависти взгляд. Хочу, чтобы он прочувствовал это каждой проклятой клеткой своего тела. На этот красноречивый выпад уходят все силы, а перед глазами снова плывет.
– Дамы, приведите ее в порядок, но чтобы через час она была в столовой.
Раздав указания, Поул разворачивается и уходит, а дамы направляются ко мне. Я не сопротивляюсь, когда кандалы с рук падают на мои вытянутые ноги я даже не вздрагиваю от их тяжести. Смотрю на изуродованные запястья и удивляюсь, как я не содрала кожу до крови. Если бы хоть капля крови выступила на запястьях, то мутировавшие бы перестали быть просто странными соседями, которые постоянно пялят в мое окно.
– Вставай, – приказывает одна из дам. Ее голос заглушен из-за наличия маски на лице, но я безропотно поднимаюсь на ноги и стараюсь не завалиться.
Одна из них идет к выходу, вторая толкает меня в плечо и кивает в сторону двери. Меня тут же клонит в сторону, мутировавшие начинают шевелиться. Толкнувшая ловит меня за локоть и помогает поймать равновесие.
Неужели я покину этот склеп?
Передвигая ногами, иду на выход, мысленно прощаюсь с Джонни, наши беседы успокаивали меня, пока я еще хотела говорить. Потом силы совсем оставили, и я решила беречь их, самостоятельно загнав себя в обет молчания.
Слыша шаги за спиной, я поняла, что вторая дама пристроилась сзади и скорее всего направила шокер в спину или шею, как только закрылась дверь склепа.
Идем прямо, потом направо и упираемся в приоткрытую дверь. Как только выхожу, тут же понимаю, где оказалась. Дом Беринга. Южное крыло первого этажа. Я редко бывала тут в прошлом, но из-за того что мебель осталась прежняя и ее никто не переставил, сразу же все узнала.
Ностальгия