пьют, за бабами бегают и хулиганствами занимаются. Он у нас из военных. Из супертайных войск. С выправкой, мрачным взглядом из-под кустистых бровей и скромным красным носом.
– Водили девиц, – продают мужскую солидарность боровички. – В холле ковер залили кетчупом. На стену приклеили большую эмблему-самоклейку. Она теперь не отдирается. А на третьем этаже в номере забили унитаз. Сами знаете, чем. Горничная докладную писала.
– Какой кошмар! – ужасается Марь Петровна, в обязанности которой входит продажа санитарного минимума. И, насколько я знаю, «кошмара» там видов пять. В том числе светящиеся.
– Нет, тренер – святой человек, в тяжелом состоянии, а эти! Фу, какой стыд.
– Вот, вот, – потирают ручонки боровички. – А на втором этаже стекло разбили.
Стоп, команда. Стекло – это перебор. Я багровею, боровички трусливо замирают.
– Деньги с разбивших взяли?
– Мы не дежурили, – вопят они хором и выпячивают грудь.
Лампово! Значит, деньги не взяли, чтобы не нарываться на пьяный скандал. Решили потихоньку передать смену и заставить общаться администратора на неприятную материальную тему. К тому времени спортсмены протрезвеют, все забудут и категорически платить откажутся. Охрана сменилась, свидетелей нет. Ответственность несет администратор. То есть я. Стекло в холле дорогое, ползарплаты как не бывало. Фигушки!
– Все докладные мне. Ваш журнал передачи смены тоже. Если вы приняли битое стекло, платить сами будете.
Боровички переглядываются и мрачно косятся на меня. Вечно у меня проблемы с охраной. Выручает Марь Петровна.
– Ребятки, не ссорьтесь. У меня тренерский телефончик, позвоним – выручит. Душа человек, что у него так печень прихватило? Надо ему травок послать, – по совместительству она у нас еще и местный врачеватель.
Медленно, еще в полусне, движется проспавшая команда. Заспанные, печальные образы. Кое у кого на лице отпечаток искреннего раскаянья. Ясно. Много лимонов и минеральной воды. Среди них наш вечный клиент «Никогда так не было». Своему длинному прозвищу обязан любимому выражению известного чиновника: «Никогда так не было, и вот опять». Он печально висит над стойкой, распространяет убийственный запах вчерашнего алкоголя. Глаза красные, разбойничья щетина.
– Томчик, родная. Умираю. Поцелуй на прощанье. В последний раз видишь. Ну, никогда так не было, и вот опять так получилось.
Картинно роняет кудлатую голову на мраморную столешницу. Марь Петровна аккуратно пытается смахнуть платочком этот беспорядок.
– И что тебе дома не живется? Жена молодая, красавица. Чего опять у нас-то, гуляка?
– У меня презентация.
Насколько мне известно, презентации у него каждый день и не по разу. Любит человек общение. Но он не опасен. Пока.
Может, в узких околобандитских кругах его и знают с другой стороны, но для нас он друг, товарищ и брат.
– Томик меня не лю-юбит, – тянет он и пытается потрепать меня по прическе, умильно вытянул губы трубочкой. А