этим, не следует с упреком называть фантастом. Нет, лучше одобрить его фантазии, поскольку другого пути к цели для него вообще не существует. Это вовсе не беспредметные фантазии, а поиски логически простейших возможностей и их следствий» [64, с. 279—280].
Эйнштейн говорит не только о роли фантазии в работе учёного, но и о дедукции. Господствующее представление о замене наукой дедукции на индукцию, а рассуждений на опыт, явно не соответствует действительности. Дедукция (которую, вместе с философской интуицией, называют «умозрением») вовсе не ушла из науки после «научной революции» Нового времени, а продолжала играть весьма существенную роль. Метод дедукции вовсе не предполагает полный уход от чувственно данного и оперирование одними абстракциями. Дедуктивные выводы постоянно должны сопоставляться с эмпирически данным, насколько это возможно, и корректироваться этим. На основе дедукции (как и на основе интуиции) возникает гипотеза, которая должна быть либо подтверждена, либо опровергнута опытом. При этом под «гипотезой» должны пониматься не только отдельные положения теории, но и теория в целом. Если опровергнут какой-то элемент теории, то это лишь значит, что в теории есть недоработка, и эту недоработку можно исправить. А рушится теория полностью лишь тогда, когда она в целом неверна. Но как проверить теорию в целом? Это проблематично сделать путём единичного эксперимента, это проверяется лишь длительной практикой.
Дедукция есть силлогистика. Возьмём популярный силлогизм: «Все люди смертны. Сократ – человек. Значит, Сократ – смертен». Это дедуктивное заключение. Но что представляет из себя первая посылка «Все люди смертны»? Это ведь индуктивное обобщение! Собственно говоря, бо́льшая посылка в умозаключении всегда является индуктивным обобщением. В этом смысле дедукция вовсе не противостоит индукции. Индукция необходима для дедукции, она её составная часть. Противопоставление же индуктивного и дедуктивного метода основано на том, что познание пытаются ограничить одними индуктивными обобщениями, отвергая последующую дедуктивную работу с ними. И противопоставляются на самом деле не дедуктивный и индуктивный методы, а дедукция, перемешанная с индукцией, с одной стороны, и чистая индукция с другой. Но на пути чистой индукции не может быть построено никаких серьёзных теорий. Не желая признавать это, некоторые сторонники индуктивного метода всё же пытаются называть результаты своих исследований теориями, хотя на настоящие теории это не похоже даже отдалённо… Вместе с тем есть и совсем ярые сторонники индукции, которые прямо заявляют, что в науке вообще не должно быть теорий. Но тогда и науки как таковой не будет…
Вообще само представление о том, что возможно внеопытное знание, что философия и философская психология игнорируют опыт, и что настоящая наука началась лишь тогда, когда обратилась к опыту – это огромный миф, раздуваемый