всё это складывалось в идеальные декорации для начала новой истории наставничества. Остановившись, Женя с профессиональным восхищением отметил богатую палитру зимней Невы, пока Пёс наблюдал за воронами, разгуливающими по парапету. Сейчас он размышлял о своём возвращении в Петербург, где он уже бывал в середине 19-го века. Тогда он познакомился с городом «в целом», теперь же появилась возможность узнать его «в частности». Город изменился, но его виды остались прежними, что давало призраку некое ощущение стабильности.
– Ну, хоть что-то остаётся прежним, – пробурчал Женя Псу, закуривая и уже собираясь двигаться дальше. Но случилось то, к чему он, мягко говоря, готов абсолютно не был. – Уильям?
Этот голос врезался в него так же, как и то ядро, выпущенное с «Санты-Аны». Он знал его. Он помнил его… через столько лет! Но, как было сказано ранее, наш герой умел управлять своими чувствами.
– Евгений, – довольно сухо уточнил он, неторопливо поворачиваясь на голос. Это явно смутило ту, которая к нему обращалась.
– Не поняла…
– Это и не обязательно.
Так как Женя знал обладательницу этого голоса, а мы нет, стоит вкратце её описать. Притом очень даже стоит! В отличие от него, с его средней внешностью, у Мики внешность была очень даже запоминающаяся. Она являла собой удивительное сочетание южной и северной красоты. От испанской матери она унаследовала роскошные чёрные волосы – густые, вьющиеся, крупными волнами, спадающими на плечи. Эти волосы, казалось, жили своей жизнью, создавая причудливый ореол вокруг её лица. Глаза – подарок отца из Северной Европы – были удивительного голубого цвета, но не холодного и пронзительного, а мягкого, словно предзакатное небо над фьордами. Эта необычная комбинация сразу привлекала внимание. Благородный римский профиль с характерным носом гармонично вписывался в утончённое лицо с лёгким смуглым оттенком. Обычно её облик дополняла искренняя, подкупающая улыбка, способная растопить любой лёд, однако в моменты задумчивости или растерянности, как сейчас, её лицо приобретало особую, трогательную беззащитность.
– И как давно? – растерянно спросила Мика.
– Сложно сказать. Я давно не считаю время. Не вижу смысла.
– Хорошо, допустим. Тогда сразу второй вопрос: что это за собака и почему мне не кажется, что она смотрит именно на меня? Она ведь живая?
С этим сложнее, – пожал плечами Женя, посмотрев на Пса. – Да, тебе не кажется, но объяснить это я тебе не смогу. Просто как-то так сложилось.
– Что значит – сложилось? Никогда не складывалось и тут – на тебе?
– Все имеющиеся вопросы ты можешь адресовать лично ему. Я информацией не владею.
– Опять не поняла. Он что, ещё и разговаривает? – уже абсолютно растерянным голосом спросила Мика.
– Само собой. И птицы тоже разговаривают. Просто мы не понимаем, о чём.
– Ах