удалось поймать сразу двух таких красавцев. Они словно чувствуют мысли всадника – идут в одном ритме, понимают с полуслова…
Голос его вдруг изменился – он спохватился, опустил голову и виновато посмотрел на Ниомира.
– Ох… Простите за цветы, Господин. Моя дочь… Она влюблена в Коруса. Заплела ему косички и вплела луговые цветы. Сейчас уберу.
– Не стоит, – отозвался Ниомир. – Сейчас не до того. Оседлай Коруса. Через полчаса он должен быть готов.
– Да, Господин.
Конюх мгновенно сорвался с места. Одним ловким движением перекинул через широкую спину жеребца чёрный чепрак, вышитый золотой нитью. Этот кусок плотной ткани напоминал скорее драгоценное покрывало, чем обычную подстилку. Шум, доносящийся снаружи, не сбил его с ритма – он двигался, будто сам был частью бури, обгоняя её порывы.
Седло, снятое со стены, взмыло в воздух и мягко легло точно по центру чепрака. Ловкость, с какой он работал, выдавала годы практики: конюх прошёл под брюхом жеребца, не пригибаясь, затянул ремни, закрепил упряжь и, чтобы хоть немного укрыть Коруса от непогоды, накинул тёмно-синюю попону. Влажный свет фонаря выхватил из темноты рисунок – на ткани были отпечатаны детские ладошки, выведенные жёлтой краской.
– Уздечки анарокским лошадям не нужны, – сказал Ниомир, усмехнувшись. – Они и так всё понимают. Главное – держаться крепче.
Конюх расплылся в широкой улыбке, энергично потирая руки.
– Я же говорил, что они удивительные, Господин! Всё готово!
– Ты молодец, Тобиас.
Юноша замер, его лицо вспыхнуло от гордости.
– Твой отец гордился бы тобой, – сказал Ниомир и после небольшой паузы дополнил. – лучше подготовь и Фумуса.
В этот момент в конюшню ворвался стражник. Буря, словно не желая отпускать свою жертву, рванула за ним, взметнув плащ и окатив пол ледяными каплями. Его насквозь промокшая одежда оставляла за собой тёмные следы, а волосы, прилипшие ко лбу, стекали ручейками.
Он стряхнул воду с лица, глубоко вздохнул и произнёс:
– Отец, ты хотел меня видеть?
Глава 6. Погоня за ветром
Вечер пронёсся так же стремительно, как камешек, сорвавшийся с вершины горы. Казалось, что восторженные крики сестёр вот-вот разнесут стены дома, а звонкий смех поднимет крышу. Очередная история Эола, мастерски приправленная самыми мелкими подробностями, затянула всех – от родителей до младших, а уж Люм, новоиспечённый член семьи, и вовсе летал по комнате, выписывая в воздухе невероятные пируэты, будто хотел поймать каждое слово.
Дрога, как и всегда, ставил под сомнение каждый факт, выискивая несостыковки, но даже он замолк, когда на стол легла тяжёлая кожаная сумка с золочёными монетами – весомый аргумент в пользу правдивости рассказа.
– Я собрал полную корзину дневных ягод и уже направлялся домой, как вдруг почувствовал чей-то взгляд… холодный, настойчивый… –