рухнул вниз. Боли он не почувствовал, только веки снова слиплись, а разум затмила пелена.
Аирах не знал, сколько времени так провалялся. Придя в себя, он попробовал оторвать тело от пола. Но только он поставил руки, они наполнились невыносимой болью. Каких-либо сил у него не оставалось, а потому он попросту забыл про попытки встать.
Ведь это было не важно. Совсем не так важно, как его очередной провал.
Глаза заслезились, тонкие ручейки стали стекать в бок к левому виску, а затем маленькими каплями отрывались от мертвенно бледной кожи и падали на ковер, смачивая его.
«Что бы случилось, если сейчас меня увидел бы Эльхаор или кто иной? Меня, безвольно лежащего, плачущего и бесполезного. Наверное, я бы уже перестал быть их предводителем».
На мгновение Аирах захотел, чтобы так и произошло. Он бы стал обычным скитальцем, от которого никто бы ничего не требовал, на которого никто бы не возлагал ожиданий, в которого никто бы не верил. Он мог бы пойти куда угодно, не считаясь с чьими-то желаниями. Но он знал, что этого не случится – собственное чувство долга не позволило бы ему бросить однажды доверившихся его словам.
Сделав несколько глубоких вдохов и прогнав слезы, Аирах рывком перевернулся на спину и увидел над собой шерстяной купол шатра, слегка подсвечиваемый с другой стороны солнцем. Еще одним неимоверным усилием он поднял туловище и оперся об опорную балку. Тут же он прочувствовал всю ломоту в суставах, все ноющие кости и измученные мышцы – несколько часов молитвы без единого движения давали о себе знать.
Жаль, что они оказались бесплодными. Точнее, не дали того, чего так желал Аирах.
Наклонив голову, ученик Акулеэва обнаружил перед собой асмалитскую девятиконечную звезду и серебряный ирис, обвитый золотыми нитями. Примечательно, что он ни в какую не помнил, когда снял звезду с шеи и достал цветок. Наверное, еще до того, как начал читать молитву, взял их в руки, а после они выпали из расслабившихся ладоней. К счастью, Аирах повалился не на них.
Дрожащими руками он подобрал сначала символ веры и нырнул головой под его веревку, а уже после схватился за серебряный ирис. Предательские слезы чуть снова не выступили – очень скоро он должен был проститься с этим цветком.
Его караван уже подходил к северной границе автхаата Мерхабилов, а потому скоро Аираху следовало отплатить Верисару, любезно протянувшему руку помощи. Ученик Акулеэва знал, что ни у кого из тех, кто за ним пошел, не найдется ничего подходящего для дара. Во время спешных сборов они забирали с собой лишь самое необходимое для долгого путешествия, а драгоценности к такому не относились. Никто и не подозревал, что хоть один асмалит, не признавший Акулеэва, захочет иметь с ними дело.
Только для Аираха одна вещь была гораздо важнее и еды, и питья. Вещь, которую он собирался хранить долгие годы. Вплоть до того, как он окажется на Пике Высоких духов и там воссоединится с той, чьими руками эта вещь создавалась.
– Почему же