гарнизона лагеря встречали Новый год. Новый 1945 год. Можно с уверенностью сказать, что все они понимали, что ничего хорошего этот новый 1945 год им не принесет и не сулит. Это отражалось и на том, в какой немного нервной обстановке проходил вечер.
Собрались, как водится, у коменданта лагеря; сам комендант штандартенфюрер Франц Штангль, заместитель коменданта оберштурмбанфюрер Карл Фрицш, начальник службы надзора гауптштурмфюрер Йоханн Леерс, два оберштурмфюрера, дознаватели следственного отдела, и штурмбанфюрер Алекс Крюгер.
Фрицш и Леерс привели своих горничных, которые и помогали фрау Эмме Штангль, супруге коменданта, и занимались столом. Кстати, также из числа пленных. И теперь эти двое осторожно подтрунивали над Алексом, у которого была самая молодая горничная, но он ее не привел, хотя она и была буквально за стенкой. Крюгер, как мы говорили, занимал вторую половину дома, где квартировал комендант лагеря. По большому счету это могло бы вызвать подозрение, в этом кругу больше было принято хвалиться, нежели скромничать. Но репутация Алекса как человека жесткого и последовательного служила ему надежным прикрытием. По крайней мере, пока.
00:03. 01 января 1945 года. Понедельник.
Слово взял заместитель коменданта Фрицш.
– Господа! Мы сегодня должны выпить за нашу победу! За нашу твердую победу в наступающем 1945 году! – Он был старый вояка. Еще в Первую мировую он получил Красного Орла, и сейчас, конечно, тяготился предпенсионной должностью заместителя коменданта заштатного лагеря для военнопленных на задворках истории. Можно быть уверенным, что он верил бы в победу Германии, даже если бы Красная армия уже взяла Берлин, Германия подписала бы капитуляцию, а он сам стоял бы со связанными руками в зале суда Лиги наций… – Наши доблестные войска, под мудрым руководством нашего фюрера, несомненно возьмут в наступающем году эту треклятую Москву. Выпьем же за это! За победу! Хайль Гитлер!!!
– Хайль Гитлер! – Грянули все в ответ, и каждый старался, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Ай, да Карл!.. – добродушно смеялся комендант.
На подобных собраниях напивались быстро и, скажем так, качественно. Обязательным порядком горланили песни, обнимали друг друга за плечи, щипали горничных, как своих, так и чужих. А Алекс свою не привел…
– А господин Крюгер все с-скромничает!.. – проговорил, покачиваясь, раскрасневшийся Фрицш, – наш уважаемый Алекс все с-скрытничает!..
Улыбаясь, собрание поглядывало на Алекса. Все знали, что он всегда самый стойкий и к алкоголю и к соленым шуткам. И, с одной стороны, хотели бы, чтобы он был вынужден предъявить свою юную горничную. А с другой, понимая, что за целый вечер кто-нибудь бы из них обязательно не выдержал, да и подцепил бы его этой темой, остальные были бы не прочь посмотреть, как Алекс поставит наглеца на место. Сомнений в этом не было, ибо – репутация. К тому же у штурмбанфюрера Крюгера было и официальное оправдание особой