вдохнул, выдохнул и расслабил пальцы. Открыл глаза и посмотрел на неё.
Мама покачала головой, словно знала что-то, чего не знал я.
– Скоро ты поймёшь, – сказала она отстранёно, будто думала вслух. – Поймёшь, что есть вещи важнее меня.
Её слова повисли в воздухе.
Я хотел возразить, но сдержался. Спорить с ней было бесполезно – иногда она становилась непробиваемой. Впрочем, я унаследовал это качество от неё. Иногда мне тоже хотелось спорить до посинения.
Мама вдруг изменила тему:
– Нас преследует полиция. Веди себя естественно.
Я вздрогнул. "Веди себя естественно." Это как вообще?
Через несколько минут позади нас раздался сигнал полицейской машины. Мама спокойно съехала к обочине.
Полицейский подошёл, осветив салон фонариком. Мама опустила стекло и улыбнулась. Она умела сбивать мужчин с толку – и знала это. Полицейский не стал исключением. Я выдохнул. От него не веяло угрозой, похоже, обычная проверка.
– Куда направляетесь? – спросил он, возвращая себе серьёзный вид.
– В Вашингтон, сэр, – ответила мама. – Моему брату скоро поступать в колледж.
Полицейский просмотрел документы и кивнул.
– Всё в порядке, мэм. Только будьте осторожны. В тех краях орудует маньяк. Пока не можем его поймать.
– Не волнуйтесь, офицер, – улыбнулась мама, заводя мотор. – Я могу за себя постоять.
Полицейский замешкался, но ничего не сказал и вернулся к машине.
Как только он отъехал, мама произнесла:
– Надо будет сменить машину.
Я снова посмотрел на небо. Звёзды сияли так ярко, что казались совсем близкими. В большом городе их почти не видно. Но теперь мне казалось, что небо изменится для меня навсегда.
Всю ночь мы мчались без остановки. К полуночи я сменил маму за рулём. Нам придётся заехать в ближайший крупный город и оставить этот пикап. Маловероятно, что полиция станет проверять его, а если и станет – на нём ничего нет. Но излишняя осторожность ещё никому не вредила.
В нашей ситуации даже мельчайшая ошибка может стоить слишком дорого. У нас нет права на промах. Никогда не было.
Мать уснула, укрывшись старым пледом. Я посмотрел на неё – такая же молодая и безумно красивая. Идеальная кожа, длинные ресницы, пухлые губы. Этого у неё никто не отнимет.
Я включил любимый альбом Muse и утонул в музыке, чтобы хоть ненадолго отвлечься от мысленной жвачки. С кочевой жизнью я давно смирился. Но смирение и принятие – это две совершенно разные вещи.
Однажды я понял, почему мы живём именно так. Долгие месяцы отрицания сменились борьбой с новой реальностью, пока я, наконец, не смирился с неизбежным. Теперь, проезжая мимо тихих домов, где люди мирно спят в своих постелях, я кусал губы до крови и так сильно сжимал руль, что боялся его вырвать. Большинству из них повезло провести свою жизнь в одном месте. У них есть дом.
У них есть возможность обживать пространство, накапливать любимые вещи, привязываться к людям, дружить, любить, жениться, растить детей. Они могут строить