повернулся ключ и дверь с тихим скрипом отворилась. Увидев, кто стоит перед ней, Игнис лишилась дара речи: на пороге камеры замерла Блаклинт, одетая в дорожное платье. Подле камеры, прислонившись к стене, лежали охранники, не подававшие признаков жизни.
– Блаклинт? Что ты тут делаешь? – пораженно воскликнула огнерожденная.
– Тише… Идем, пока не поздно.
С этими словами ее спасительница сделала шаг назад, но огнерожденная продолжала стоять на месте.
– Скорее же, у нас очень мало времени.
– Что, еще одна забава Кайсы? Ей мало моих унижений, теперь хочет лишить и надежды? – с ненавистью в голосе спросила она.
– Нет, все не так, верь мне.
– Верить тебе? – ее трясло от ненависти. – А с чего бы? Ты предала нас всех, ты делала вид, что мы подруги, а за спиной ждала подходящего момента, чтобы нанести удар, ты…
Последнюю фразу она не договорила, но перед глазами огнерожденной вновь возникла картина двух переплетенных в порыве страсти тел.
– Убирайся прочь, Блаклинт, – процедила она.
Северянка затравленно посмотрела на огнерожденную.
– Игнис, я не предавала и даже не знала, что в конце пути нас ждет ловушка. Мать никогда не верила мне достаточно для того, чтобы посвятить в детали. Я же рассказывала, кем меня считают при дворе. Пожалуйста…
Отчаяние в голосе девушки было неподдельным, ну, или она очень хорошо умела играть, но… Игнис вспомнила их посиделки втроем с Клариссой, вспомнила искреннюю боль и обиду в словах Блаклинт, вспомнила, как учила ту преодолевать собственные страхи…
«Нет, такое нельзя имитировать! Я отказываюсь верить, что кто-то может оказаться столь гениальным актером, нет, это просто невозможно»!
Но если предположить, что Блаклинт говорит правду, то выходит…
«Она собирается пойти наперекор воле матери? Блаклинт? Наш трусливый северный василёк»?
Поверить в такое было весьма непросто. Ривеландская принцесса еще во время похода зарекомендовала себя девушкой крайне неуверенной в собственных силах, и лишь помощь Игнис и Клариссы – воительницы, чья красота вызывала у огнерожденной приступы острой зависти – помогли северянке выбраться из раковины, в которую та спряталась, будто пугливая улитка.
«Получается, наша улиточка умудрилась отрастить себе пару… хм-м, ног, так, что ли»?
Это следовало проверить.
– Почему? – спросила она.
– Что? – не поняла Блаклинт.
– Почему ты здесь? Почему предаешь собственную мать? Представляешь, что она с тобой сотворит, если поймает? Для чего нужно так рисковать?
– Я… – Блаклинт зажмурилась и сжала пальцы так, что костяшки хрустнули, – всю жизнь старалась угождать ей, быть преданной и послушной дочерью. Я любила ее и верила, несмотря ни на что… Но это… То, что она совершила… Это непростительно!
Последние слова были произнесены с такой яростной уверенностью, что сомнения Игнис окончательно рассеялись.
– Ты знаешь, что она планирует делать дальше?
– Нет, –