повсюду уже шарили всевозможные «айнзацгруппы» и «зондеркоманды», предназначенные для установления этого самого «порядка», на дорогах, на проселках, на тропах кипело великое хождение. Возвращались горестные толпы беженцев, которых обогнали немецкие танки. Пробирались к своим группам и в одиночку красноармейцы и командиры, вырвавшиеся из окружения и бежавшие из плена. С боями двигались к фронту целые советские воинские части, не успевшие вовремя сняться с оборонительных рубежей и оказавшиеся по ту сторону фронта. Шли разведчики, посланные советским командованием выполнять первые боевые задания во вражеском тылу. Шли посланцы партии к подпольщикам и партизанам, оставленным на полоненной земле…
В селах русские, белорусские, украинские тетки, чуткие к чужой беде, вздыхая по сынам и мужьям, ушедшим в армию, да так и не подавшим весточки, загодя, еще днем расстилали на полах в хатах и избах чистую солому и чугунами варили картошку. Знали: к вечеру непременно попросятся на постой прохожие люди…
На этот-то нелегкий путь выпало ступить и мне. Впрочем, не сразу. Июль и часть августа наша 214-я воздушно-десантная бригада продолжала боевые действия во вражеском тылу. Первое нападение на вражеский штаб (в селе Рудня, если не ошибаюсь), о котором я рассказал, послужило добрым началом. За ним одна за другой последовали боевые операции, почти неизменно приносившие удачу. Что ни ночь – громили мы гитлеровцев на станциях и в райцентрах, нападали на вражеские колонны, взрывали склады, жгли мосты, устраивали засады на шоссе и большаках. Каждый бой прибавлял нам уверенности, раскрывал что-то новое в повадках и тактических приемах врага. Немало трофеев побывало в руках каждого десантника. Что нам только не попадало! Вороненые, горбатые автоматы Шмайсера; пулеметы «универсал» в длинных дырчатых кожухах; непривычного вида – голый ствол торчит из массивной рукоятки – пистолеты «парабеллумы» в глухих, как чемодан, черных кобурах из толстой кожи; ручные гранаты с длинными деревянными ручками, похожие на ножки от стульев, солдатские ремни, на алюминиевых пряжках которых красовались орел со свастикой в когтях и надпись «Готт мит унс»; не боящиеся ни воды, ни пыли швейцарские часы со светящимися циферблатами, сделанные, как рассказывали, в Швейцарии, по специальному заказу Гиммлера для войск СС.
И не раз после операций мы возвращались на место расположения бригады на мощных трофейных мотоциклах «Циндап» и на захваченных в бою военных грузовиках. Словом, постепенно мы превращались в партизан.
Где-то неподалеку от местечка Осиповичи, бригада повстречалась с прославленной дивизией генерала Галицкого, в полном составе, с техникой и вооружением, пробивавшейся к фронту.
Это была последняя регулярная советская воинская часть, которую мне пришлось видеть до того бесконечно счастливого дня в сорок четвертом, когда наше партизанское соединение дважды Героя Советского Союза А. Ф. Федорова встретилось с разведкой наступающей Советской Армии. Но от этого часа меня отделяли еще многие дни и ночи, проведенные во вражеском тылу…
Разумеется,