и медленно опускался все ниже. Снаружи раздавались крики и треск жалюзи. Металл заскрежетал и поднялся сантиметров на пять. В щель внизу стал проникать дневной свет.
Исайя зашелся кашлем, потом ткнул пальчиком в языки пламени. Я мгновенно поняла, что он пытается сказать. Это ясно читалось на лице мальчика, и я ощущала это тем новым знанием, которое приобрела несколькими мгновениями раньше.
Знание об огне. Оно сидело у меня в животе и разговаривало со мной. Я стала посвященной. И теперь понимала, почему Исайе становилось плохо. Он был слишком хрупким для такого груза. Его мучила и терзала не болезнь, а сила. Да, она ощущалась как боль, но я вполне могла ее выдержать, более того, контролировать. И кому, как не мне, призвать к порядку пламя, языки которого активно пробирались из подсобки в лавку.
Исайя на четвереньках пополз к входной двери. Старик, задыхаясь от кашля, заковылял туда же. Потом они приникли к отверстиям в жалюзи, жадно вдыхая свежий воздух. Оба оказались ко мне спиной.
– Фуоко, фуоко! – доносились голоса снаружи.
Но я была внутри и могла кое-что сделать. Я посмотрела на пламя и почувствовала… влечение. Встала и быстро пошла к подсобке, вдыхая дым, который меня ничуть не беспокоил, как и огонь – он мягко и приятно щекотал мою кожу.
Жалюзи снова заскрежетали, но звук был далекий. Я протянула руки к пламени, и его языки потянулись ко мне. А теперь что лучше: поглотить их или загасить? Огонь внутри меня был сильнее огня снаружи. Ощущение походило на усмирение вставшей на дыбы лошади или одуревшей от страха собаки.
Руками я загоняла пламя назад, все дальше и дальше в кладовку, откуда оно пыталось выбраться. Какую бы магическую силу ни дал мне Исайя, я ощущала ее в волнах жара, исходивших от моих пальцев. Языки пламени питались кислородом, поступавшим через окно в подсобке. Воздуха там было достаточно, но огонь вдруг стал гаснуть. По моей воле.
Теперь стали видны почерневшие полки и закопченные ящики. Минуту назад языки пламени лизали дверной проем, цепляясь, как пальцы за потемневшие косяки, а потом исчезли. Я их отогнала. И перешагнула порог кладовки. Тени полок и ящиков появлялись в поле зрения и исчезали, вперемешку с светящимися углями. Треск огня стал музыкой для моих ушей. Вьющийся дымок потянулся по воздуху тонкой струйкой к окошку.
Последние языки пламени мигнули и погасли. Я опустила руки. Чувствовала я себя так, словно только что очнулась от сна. Мурашки поползли по коже от мысли о полученной мной новой силе.
Я наблюдала за струйками дыма, растворявшимися в воздухе. Гаснущие угли в последний раз осветили разгром в помещении. Обуглившиеся коробки и ящики на полках напоминали старые могильные камни. Из дыр торчали неузнаваемые потемневшие куски каких-то предметов, словно раздробленные кости, вылезшие сквозь почерневшую кожу.
Я услышала зовущие меня голоса и обернулась. Через входную дверь магазина проник свет. Он пролился на разгром на полу и подсветил дым. Жалюзи отчаянно сопротивлялись, но их рывками поднимали все