мужчин торопливо свернули за угол. Мелькнула ярко-зеленая футболка с двумя желтыми полосками на спине. Осколки разбитого стекла валялись на каменной мостовой возле табачной лавки. Металлические защитные жалюзи были погнуты и выворочены. Из-за них доносился полный отчаяния голос, кричали по-итальянски. Я понадежнее ухватила узкую ладошку Исайи, и мы направились магазину. Нагнулись и заглянули под жалюзи. На полу лавки валялись в беспорядке растоптанные товары и осколки стекла, а в щели под прилавком – я ахнула, и сердце мое подпрыгнуло – виднелись голова и рука пожилого мужчины. По его лицу струился пот, а глаза были крепко зажмурены от боли. На щеке виднелся рваный порез.
Я оглянулась, чтобы позвать на помощь, но пьяцца выглядела пустынной.
– Держитесь, я вам сейчас помогу. Тэ айуто, тэ айуто[22], – пробормотала я в надежде, что бедняга поймет мой паршивый итальянский. Он открыл глаза. Кровь капала у него с переносицы на пол. Я сглотнула подступавшую тошноту.
Исайя потянул меня за руку и показал пальцем вверх. Я подняла глаза – за прилавком виднелась приоткрытая дверь и из-за нее поднимались струйки дыма. Пожар.
У меня похолодело под ложечкой. Я вынула из сумочки мобильник, чуть не выронив его из дрожащих пальцев, открыла карту Венеции и затребовала в поисковике пункты «Venezia polizia». Высветились три участка, но все за пределами острова, два в Местре и один в Маргере. Я набрала номер ближайшего. Долго звучала итальянская мелодия, потом раздался мужской голос.
– Чао… – я запнулась. – Вы говорите по-английски?
Голос задал вопрос.
– Извините, нон парле итальяно. Парле инглезе?[23]
Голос что-то ответил раздраженно. Так мы далеко не уедем. Я разочарованно покачала головой. И проговорила медленно:
– Если вы понимаете меня, здесь, в Венеции, произошло ограбление магазина. Есть раненый. Мы на… – я осмотрела стену в поисках таблички. – На калле Анджело. В Венеции.
Голос повторил:
– Сей аль калле Анджело? Калле Анджело?
– Си, си, – с облегчением выдохнула я. – Калле Анджело, айута ме. Здесь человек в беде. Ун уомо ин периколозо. И пожар. М-м… фуоко, фуоко.
– Аспетта ли[24], – проскрипел голос. Я согласилась. Он попросил мой нумеро ди телефоно и, выслушав его, отключился.
Меня охватила тревога. Что, если негодяи, сотворившие все это, вернутся? Как долго полиция будет сюда добираться? Я заглянула в магазин и увидела, что струйка дыма за задней дверью стала гуще.
Я села на корточки перед Исайей.
– Подожди, пожалуйста, вон там. – Я заметила скамейки в центре площади. – Я помогу старенькому дяде выбраться и приду. – Мальчик не тронулся с места. Тогда я отвела Исайю к скамейке, что стояла напротив табачной лавки, и посадила его. – Вот. Не волнуйся, ладно? – Он кивнул, широко раскрыв немигающие угольно-черные глаза. – Все хорошо, я рядом, вон лавка. – Я коснулась щеки мальчика. – Просто подожди здесь, чтобы я могла