затем подходит к окну. К его удивлению, рамы оказались не только заклеены скотчем, но и прибиты гвоздями. Даже форточка!
– Это для чего? – спросил он.
– А чтобы не кричали на волю, – с кривой усмешкой ответил Кувалдин. – И оттуда никто не звал.
– Почему?
– Тоскливо здесь. Скучно. Даже телевизор разрешают смотреть только по расписанию. Книг нету…
– Да ты все равно ни фига не видишь, Колян! – с усмешкой говорит Таранов.
– Ну и что? Я заказал бы себе очки, – возразил Кувалдин.
– Да-а, скудна пища для ума здесь, – произнес Поцелуев, глядя в потолок. – Верите ли юноша, инструкцию по действиям персонала в случае пожара выучил наизусть. Какое убожество!
В эту минуту в дверном проеме появляется фигура в белом халате, раздается визгливый голос:
– Что это двери-то расхлебянили? Чай, не в хлеву! Вонища-то… я вся больная сижу, работаю.
– Эт ты что ли трудяга? – завопил с кровати Таранов. – Под тобой пол скоро проваливаться начнет, бомба!
– А ты не ори, не ори … – пренебрежительно отмахивается санитарка. – Твое дело сидеть в палате и не чирикать, понял? А ты Куренков, быстро мой полы и начинай подметать коридор. Нечего тут прохлаждаться.
Санитарка неторопливо, с чувством собственной значимости, поворачивается, словно ожившая снежная баба. Объемная нога в «убитом» шлепанце сгибается в колене, пятка с силой врезается в дверь. От громкого хлопка с притолоки осыпаются остатки побелки.
– Вот так обращается с нами это хамское отродье, – громко резюмирует Поцелуев.
– А пожаловаться нельзя?
– Кому? Валерьянке? Клопу этому… Ты видел белую машину у входа? Его! – сердито произнес Таранов.
– Директор интерната для престарелых ездит на лексусе? – изумился Стас. – Неужели зарплата такая большая!
– Ага, мешками таскает рублики-то! – злобно сыронизировал Таранов. – Ты еще мало знаешь.
– Юноша, лучше мойте полы, иначе санитарка действительно пожалуется куклуксклану и вам попадет. А ты, генерал Таранов, помалкивай и не подводи под монастырь молодого человека с самого начала, – раздался предостерегающий голос Поцелуева.
– Кому санитарка пожалуется? – не понял Стас.
– Клыковой, кому ж еще? – прорычал со своей кровати Давило. – Это мы ей такую кликуху дали – Ку-клукс-клан, по начальным буквам имени, отчества и фамилии. Ну и… за доброту душевную. Ты и правда, мой давай. Потом поговорим, если захочешь.
Мыть полы в стариковской палате оказалось так же непросто, как и в женской. Стас пять раз менял воду и все равно по шестому заходу на мытье полы не были такими уж чистыми.
– Да что ж такая грязища-то стойкая? – спросил Стас, не обращаясь ни к кому. – И краска здесь присохла, что ли?
Старики промолчали. Только Давило не утерпел и буркнул:
– Ага,