контроля над властью, отбрасывается как «функция жизни в старом мире». Действующие игроки проигрывают из-за того, что упрямо «держат курс» на «качество» контента. Победителями оказываются новые участники, делающие ставку на «нижний сегмент», «низкую стоимость» и «персонализацию» (Christensen et al., 2012, paras. 14, 15).
Из этой идеологической крепости – крепости Кука – невозможно было признать, а может, даже увидеть, что «нижний сегмент» и «низкая стоимость» создавали условия не для производства новостей, а для производства фейков. Или что «старый мир» олицетворял кодифицированные принципы достоверности информации, правдивости и фактологичности, которые десятилетие спустя будут восприниматься не как затхлая ностальгия, а как оазисы рациональности в искаженном информационном аду. Первыми сдались США, а вслед за ними и другие демократии, несмотря на высокие ставки, и со стороны наблюдали рождение своего ущербного будущего.
Из-за того, что все свелось к «подрыву», новостная индустрия была быстро вынуждена присоединиться к порядку надзорного капитализма и включиться в процесс его самовоспроизводства. К 2017 году исследователи из Принстона обнаружили, что новостные сайты содержали больше кодов отслеживания, чем сайты любой другой изученной ими отрасли, так как издатели гнались за доходами на новых рынках таргетированной рекламы, созданных Google и Facebook. Экономические императивы надзорного капитализма определяли облик как печатных, так и телевизионных новостей: страницы и выпуски новостей специально разрабатывались для оптимизации вовлеченности в социальных сетях с целью максимального извлечения данных о людях (Narayanan and Reisman, 2017; NewsWhip, 2019; Stroud et al., 2014).
Глубина этого поражения отчетливо видна в подробном опросе Pew Research 2020 года, охватившем 979 лидеров технологического бизнеса, политических специалистов, разработчиков, инноваторов, исследователей и активистов. Примерно половина участников опроса предсказали, что «использование технологий людьми приведет к ослаблению демократии… из-за скорости и масштаба искажения реальности, упадка журналистики и влияния надзорного капитализма» (J. Anderson and Rainie, 2020).
Суть в том, что стратегия подрыва Кристенсена и Кука никогда не предполагала развития институтов – она была направлена на их ликвидацию. Они предвидели новые отношения с «отдельными людьми», опосредованные частными компаниями, которые сначала обходят институты, затем уничтожают функции, которые эти институты должны были защищать, и в конечном счете делают сами институты бессмысленными. Поскольку институты выступают хранителями, которые разрабатывают, поддерживают, внедряют и обеспечивают соблюдение стандартов поведения и контента в своих сферах, их ослабление или устранение открывает путь подделкам: не только известным фейковым новостям, но и фейковому здравоохранению, фейковому образованию, фейковым городам, фейковым контрактам, фейковым общественным пространствам, фейковому управлению и т. д.
«В техе об этом обычно не говорят», потому